– Здесь мы тоже подобным занимаемся. В Бретани много коллаборационистов. Они поддерживают немцев, думают, что нацисты им независимость предоставят… – он закурил темный, крепкий «Житан», – ребята у нас отличные, но нам требуется связь, передатчик. Мы не хотим ставить под удар мадам Дарю, в Париже… – Джон пообещал, что к весне у них появится радиооператор, Монахиня.

Он быстро просмотрел радиограмму от будущей замены Звезды.

– Осваивается с техникой… – весело заметил дядя Джованни, – гораздо меньше ошибок. Опять Северная Африка… – сведения Генриха были бесценны для британских войск, противостоящих Роммелю. Джон, в очередной раз, подумал:

– Может быть, как-то сообщить русским о планирующейся атаке, летом? Генрих постоянно упоминает о намерениях Гитлера. Но как? Через дипломатические каналы? – он велел себе подумать об этом после отлета Монахини во Францию:

– Надо что-то решать с предложением, из Палестины… – письмо Джону передали до его отъезда в рейд. Он сначала подумал, что кузен Авраам ухитрился каким-то образом отправить конверт из тюрьмы, но почерк оказался незнакомым. Автор, не сообщивший своего имени, предложил план по отправке еврейской молодежи, из Европы, в качестве разведчиков, на оккупированные немцами территории. Он приложил номер абонентского ящика, на почтамте Тель-Авива, на который следовало отвечать. Джон записал себе непременно с этим разобраться. Он хотел слетать в Палестину, на встречу со здравомыслящим человеком. Писал автор по-французски, красивым почерком, и был, судя по всему, хорошо образован.

Они с дядей разделили пирог с почками, и почти черный, крепкий чай.

Джованни, весело, сказал:

– В Лондоне все в порядке. Питер здесь, в кои веки. Юджиния Августу на Ганновер-сквер забирает… – леди Кроу, со дня на день, должна была родить. Она отлично работала, в Блетчли-парке, но Джон понимал, что в ближайший год Густи собирается сидеть в Бриз-Нортоне, нянчить Николаса, или Констанцу и заканчивать докторат, по ван Эйку.

– У Майеров все хорошо… – дядя взял у него сигарету, – отправляйся спокойно с Лаурой, куда вы собираетесь… – Джованни попрощался с дочерью. Лаура развела руками:

– Очередной курс, папа, я руковожу. Ты понимаешь, что я не могу сказать, где он проходит… – он обнял девочку, прикоснувшись губами к седой пряди, на виске:

– Мать твоя тоже до тридцати поседела. Мне очень нравилось… – Джованни добавил:

– У нас такое в семье… – он провел рукой по еще густым, с белыми прядями волосам:

– Ты у меня очень красивая, доченька… – они с Лаурой устроились на диване, глядя на потрескивающий огонь, в камине. Джованни подозревал, что дочь отправляют в Канаду, тренировать группу, на одну из тамошних военных баз.

– Она мне ничего не говорит… – Джованни искоса посмотрел на изящный профиль, на темно-красные губы, – хоть по маршруту давно летают, но это Атлантика. Хорошо, что не кораблем, в океане много подводных лодок… – он смешливо заметил Джону:

– Я на досуге коллаборационистское радио слушаю. Делаю записи, для занятий языками полезно. Насладись… – дядя протянул руку, повернув рычажок.

Загремел какой-то марш. Надменный голос, по-французски, сказал:

– С вами Радио Брюссель… – у диктора был сильный немецкий акцент, – последние известия. Доблестные силы вермахта ведут охоту на группу бандитов, в Арденнских горах, занимающихся налетами на военные базы и промышленные объекты. Так называемые партизаны, две недели назад, застрелили коменданта шахтерского поселка Мон-Сен-Мартен, оставив сиротами двоих детей. Доблестный офицер ехал в отпуск, в рейх, к семье. Все, кому известна информация о группе, должны немедленно явиться в местное отделение гестапо… – Джованни усмехнулся:

– Видишь, шахтеры не сидят, сложа руки. Там нужен человек… – он знал о плане, по которому секретная служба посылала эмиссаров, на континент.

Допив чай, Джон поднялся:

– Пошлем. Вечером вернусь, дядя Джованни. Готовьтесь к совещанию, – Джон знал, что Монахиня не говорила отцу о задании.

– Выйду на связь, – коротко сказала она, – папа все поймет. Иначе он волноваться будет… – пожав руку дяде, Джон вернулся во двор.

Монахиня, в скромном, штатском костюме, покуривала у машины. С Рождества она отращивала волосы. Кузина прыгала с надежными, французскими документами, преподавательницы стенографии и машинописи, в католической школе для девочек. Мощный передатчик спрятали в футляре для пишущей машинки. Чемоданчик стоял на булыжнике, рядом со стройной ногой, в простой туфле, на низком каблуке. Седая прядь, на виске, посверкивала на солнце. Джон коснулся пальцами медвежьего клыка, на шее:

– Интересно, что за рисунок? Что он значит? Дерево, семь ветвей… – он рассмотрел гравировку, в сильную лупу, и даже зарисовал ее в блокнот:

– Меир зоркий человек, несмотря на очки. Три сотни лет клык в семье, а никто на рисунок внимания не обращал. Даже Констанца покойная, а она была очень наблюдательна… – от сестры новостей не приходило. После убийства Троцкого, Джон ждал, что Тони объявится, но ничего не произошло:

– Может быть, они скрываются, если отец Уильяма троцкист… – Джон не хотел думать, что с сестрой и племянником могло случиться самое плохое. Оставалось только надеяться, как напоминала ему тетя Юджиния.

Монахиня выбросила окурок:

– Поехали. С базы звонили, сводка хорошая, но не стоит терять времени… – Джон вспомнил, как они с Лаурой сидели перед портретом тети Тео, в Национальной Галерее. Картину давно отправили в Уэльс, с другими холстами:

– В замке госпиталь разместился… – Лаура зажала под мышкой подробную карту Бретани. Джон завел руки за шею, расстегнув цепочку клыка. Герцог улыбнулся:

– Может быть, ты его с собой возьмешь… – она подхватила футляр от машинки:

– Не стоит, мистер Джон. Пусть остается у законного владельца… – вещевой мешок лежал на сиденье машины. Прыгала Лаура в комбинезоне, ждавшем ее на базе Бриз-Нортон.

Джон вздохнул, пристраивая клык на место:

– Как хочешь. Давай… – он взялся за руль, – расскажи, мне, в последний раз, куда ты летишь… – герцог завел машину. Лаура развернула карту:

– Мне надо прийти в городок Фужер. Тридцать миль от Ренна, на северо-восток. В тамошних краях нет немецких гарнизонов. В Фужере, на выходных, торгует рынок. Вечером устраиваются танцы… – машина, взревев, выехала из ворот Блетчли-парка, – в закусочной тетушки Сюзетт, – Лаура улыбалась, – пароль: «Вы не оставите мне последний танец?», отзыв: «Сожалею, но его я обещала», – она подняла голову от карты: «Какие приметы у связника?»

– Понятия не имею, – честно ответил герцог, – и у них нет твоего описания. Не забудь сесть за нужный стол, второй справа, от входа. Вопрос решился две недели назад, до моего… – он оторвал руку от руля, пощелкав пальцами, – вояжа на север. Мы не успели передать данные, в Бретань. Он француз… – любезно добавил Джон.