— Примерно так. Пойдем, Рик. У нас еще будет много времени, чтобы все обсудить.

Но я не торопился. Почему-то мне хотелось выяснить все здесь и сейчас.

— У всех монархов Галатона есть двойники. Вы убили своего двойника, ведь так? И теперь в фамильном склепе покоится его тело?

— Почему убил? — поморщился Ридриг. — Он скончался сам, от старости. Сердце не выдержало. Мне это было на руку. К тому времени я достиг такого возраста, в котором даже самый любимый народом монарх обязан вручить свою душу Лугу. Если, конечно, хочет остаться человеком в глазах подданных.

— Но вы были очень крепки и здоровы, и ваш наследник, скорбя по вашей внезапной кончине, заподозрил порчу, так?

— Сын искренне любил меня. Да, он решил, что кто-то сумел узнать мое второе имя. С тех пор даже упоминание первой буквы нимуса было запрещено.

— Но зачем было уходить в Зеленое сердце, зная, что под Виндором находится бездна? Неужели нельзя было догадаться, что рано или поздно кто-нибудь сумеет докопаться до схемы и использует ее в своих интересах? Может, проще было остаться в Галатоне под чужим именем?

— Конечно, я понимал это, — терпеливо пояснил Ридриг, — и даже с помощью магических техник вычислил количество мирных лет и примерный временной промежуток, в который будут происходить самые тяжелые события.

— Это и есть то самое пророчество?

— Да, перед уходом я внушил его своему наследнику. С тех пор оно передавалось от отца к сыну.

— А я тут каким боком?

— Видишь ли, для того чтобы справиться с ситуацией, а потом закрыть врата, требовался именно изначальный. Я отыскал ближайшего к Виндору и самого подходящего по возрасту. Немного скорректировал твой путь в тот день, чтобы именно ты спас Ридрига. Явил императору несколько вещих снов, в которых указывал на тебя, как на того самого спасителя из пророчества. Этим объясняется доверие, которым Ридриг Второй внезапно проникся к неизвестно откуда взявшемуся бастарду. Показал Генериусу в зеркале будущего картины из ожидающей тебя жизни, полной блеска и величия.

Я уселся на ступеньку и рассмеялся. Вот так развенчиваются легенды! Не было никакого пророчества, и моей избранности не было. Был император, обладавший возможностями, слишком большими даже для своего титула, и заигравшийся в божество. Не было миссии по спасению империи. Была необходимость исправить чужие ошибки. Только одного я не понял:

— Зачем огород городили? Если вы так всесильны, не проще ли было все сделать самому?

— Я не мог. — В голосе Ридрига появились странные нотки: то ли сожаление, то ли неуверенность. — Мое влияние на мир было бы слишком сильным и могло стать фатальным для Аматы. Требовался изначальный, еще не избавившийся от всех покровов.

Вроде бы все логично. Только вот его интонации… пораженный неожиданной догадкой, я снова рассмеялся:

— Вы не можете себя контролировать, так?

Он потупил взгляд.

— Значит, правда, — заключил я.

Теперь все встало на свои места, Изначальные, могущественные существа… Души — кусочки первозданного хаоса и человеческое сознание, слабое, часто неспособное выдержать груз огромных магических возможностей. Слишком велико искушение властью, слишком приятно чувствовать себя богом, распоряжаясь чужими жизнями. Вселенная… а что Вселенная? Она только дает энергию, но не помогает изначальным принимать разумные решения. Их пресловутая мудрость — всего лишь доступ к информационному пласту, способность зачерпнуть чужих, накопленных ранее знаний. Вселенная холодна и логична, нам не дано до конца понять ее. А она не понимает нас. Вот почему некоторые вещи нельзя узнать из информационного поля — там не сохраняются ни чувства, ни эмоции, ни сведения о продиктованных ими поступках. Они чужды ледяной бесконечности.

Советы и приказы Вселенной — приятная иллюзия, дающая ощущение значимости, правильности собственных действий. Но на самом деле решения принимаются под влиянием чувств, зачастую не самых лучших. Власть и могущество выворачивают нутро наизнанку, вытаскивая все, на что мы способны. И тогда со дна поднимаются злоба, зависть, алчность, сластолюбие, высокомерие. Как же часто они заглушают любовь, сострадание, жалость! Ведь гораздо приятнее идти на поводу у своих грешков, оправдывая их великой миссией и служением высшим интересам. Оправдывая их избранностью.

Поэтому изначальные удалились от мира. Поэтому тщательно отслеживают все перерождения собратьев и забирают их в Зеленое сердце. Они действительно спасают Амату от себя. И Ридриг Первый инсценировал свою смерть не из-за возраста. Скорее всего, даже не из-за понимания того, что оказывает на Галатон разрушительное воздействие. Наверняка его забрали обратно в Зеленое сердце, пока он не сотворил ничего необратимого. Сочетание огромных сил, холодной души, рационального ума и горячего человеческого сердца дает страшные результаты. Это же происходило и со мной. Сколько раз под влиянием просыпающихся способностей я поддавался гневу или искушению избавиться от того или иного неудобного человека? И все оправдывал приказом Вселенной. Изначальные — совершенное оружие, способное перекроить мир или уничтожить его.

— Теперь ты все понял, Рик. Нам пора, — произнес Райл, или Ридриг, или кто там он сейчас, Хайнира знает?

Я широко улыбнулся, ощущая невероятное облегчение:

— Нет.

Брови изначального слегка поднялись, и я понял, что его изумлению нет предела. На всякий случай он переспросил:

— Нет?

— Нет.

Кто сказал, что силами изначальных нельзя управлять? Последние события только что доказали обратное. Я сумел справиться со своей ненавистью и жаждой мести. Не тронул Дарианну. Да и до этого я часто не мог дозваться до Вселенной. И только сейчас понял, что причиной был не ее отказ говорить, а мое подсознательное нежелание слышать. Наверное, я мог бы и раньше сбросить покровы, стать могущественным, почти равным божеству. Мог уничтожить некромантов в одиночку. Что толку? Ведь потом я не сумел бы остановиться. Возможно, разнес бы всю страну, как разрушил половину Виндора в поединке с Вериллием. А возможно, установил бы жесткую диктатуру. Во благо людей, разумеется. Только вот у них не было бы ни свободы, ни права на самостоятельные решения. Это была бы империя справедливости. Моей единоличной справедливости — чистая, сияющая, великолепная. Выхолощенная…

— У тебя не хватит сил, — сказал Райл.

— Это мы еще посмотрим.

— Риск слишком велик. Мы вынуждены будем забрать тебя насильно. Посмотри на меня, Рик. — Голос бывшего императора смягчился и зазвучал вкрадчиво-убедительно. — Разве не отличный пример того, к чему ведет излишняя самоуверенность? Помнишь, я говорил об эксперименте? Он заключался в том, что меня отпустили из Зеленого сердца. Больше мы таких ошибок не повторяем.

То, что совсем недавно казалось мне единственно возможным выходом, вдруг стало нежеланным, ненужным, даже отвратительным. Удалиться в ссылку? Добровольную, удобную, комфортную, но все же ссылку. Спрятаться, никогда не видеть друзей и близких, не любить, не страдать, не смеяться и не плакать. Не встретить ту единственную, не стать отцом. Не жить…