Сам Карибский кризис можно условно поделить на три этапа. «Подготовительный» – с апреля 1961–го по 22 октября 1962 года – разработка самой операции Соединенными Штатами, ключевым моментом которой должно было стать вооруженное вторжение на Кубу и свержение правительства Фиделя Кастро. Именно в связи с этим советское правительство летом 1962 года по договоренности с кубинскими руководителями и приняло решение поставить на Кубу ракеты среднего радиуса действия, бомбардировщики Ил–28 и некоторые другие виды вооружения. Фидель Кастро знал, что у Москвы вызывает крайнее беспокойство наличие у американцев ракет в Турции и Италии. Это были ракеты средней дальности, которые достигают цели значительно быстрее стратегических ракет и бомбардировщиков. Американцы разместили в Турции новые межконтинентальные ракеты «Минитмен» в дополнение к имевшимся там ракетам «Юпитер». Этим ракетам средней дальности требовалось всего около десяти минут, чтобы поразить цели на территории СССР. А советские ракеты могли долететь до территории США за 25 минут.

Никита Хрущев воспользовался сложившейся ситуацией вокруг Кубы и предложил разместить ракеты прямо под носом американцев и тем самым хотя бы частично ликвидировать существенное к тому времени отставание Советского Союза от США в гонке вооружений.

Конкретное решение о размещении советских ракет на Кубе было принято Политбюро ЦК КПСС 24 мая 1962 года. А уже 29 мая, за пять месяцев до начала кризиса, на Кубу прибыли первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Шараф Рашидов и командующий советскими Ракетными войсками стратегического назначения (РВСН) маршал Сергей Бирюзов, а также генерал–полковник С. П. Иванов, возглавлявший в то время Главное оперативное управление Генштаба советских вооруженных сил. В этот же день они встретились с Фиделем и Раулем Кастро и изложили предложения Москвы.

Вот какие впечатления сложились от этой встречи у Фиделя: «Они задавали нам вопросы. Мне задали следующий вопрос: „Как вы думаете, что позволило бы избежать вторжения?“ Я ответил – я был абсолютно уверен в этом: „Заявление Советского Союза о том, что нападение на Кубу будет рассматриваться как нападение на Советский Союз“. Они говорят: „Да–да, но как сделать, чтобы это выглядело реально?“ Тогда возникла идея о размещении ракет»[411].

Фидель Кастро взял сутки на принятие этого непростого решения. Для обсуждения вопроса о размещении советских ракет на острове он собрал почти всех своих соратников. Как стало известно годы спустя, в этом совещании участвовали Рауль Кастро, Блас Рока, Че Гевара, Освальдо Дорти–кос и Карлос Рафаэль Родригес.

«Я доказал товарищам, что было бы противоречиво с нашей стороны ждать максимальной поддержки СССР и стран социалистического лагеря в случае атаки нашей страны Соединенными Штатами и отказываться от политического риска, когда они в нас нуждались. И с этической точки зрения эта проблема была единогласно решена собранием руководства, – вспоминал Фидель. – Мы встретились с советскими представителями, которые нас ждали, и вот что мы им сказали дословно: „Если СССР защитит Кубу от удара США и укрепит свои позиции и позиции социалистического лагеря, мы соглашаемся с установкой ядерных боеголовок со средним радиусом действия“.

<…> Нельзя было терять ни секунды. Напряжение было колоссальное. Без этих фактов, предшествующих кризису, невозможно объективно оценить сам кризис, который разразился в октябре 1962 года. Советские специалисты выдвинули предложение о разработке необходимых документов, – продолжал Фидель Кастро. – Я их детально проанализировал и пришел к выводу, что документы были составлены идеально с политической точки зрения, но их нельзя было опубликовывать, так как тема была щекотливая.

Мы полностью переработали соглашение, написали от руки и отправили с Раулем в Москву. Там они обсудили этот документ с министром обороны Малиновским и Хрущевым. Соглашение было принято даже без исправления запятой.

Советы начали приготовления. Стоит признать, что Вооруженные силы и Советское государство приложило все силы, чтобы установить всё за такое короткое время. Мы вместе с советскими товарищами искали места, где можно было расположить ядерные боеголовки со всеми средствами защиты. Все было настолько секретно и закамуфлировано, что просто представить сложно. Наши Вооруженные силы и органы безопасности, поддерживаемые партией и массами, действовали так, как никогда раньше»[412].

Еще 10 июня 1962 года, до июльского приезда Рауля Кастро в Москву, на совещании в Политбюро ЦК КПСС министр обороны СССР маршал Родион Малиновский представил проект операции по переброске ракет на Кубу. Он предполагал размещение на острове двух видов баллистических ракет – Р–12 с радиусом действия около 2 тысяч километров и Р–14 с дальностью в 4 тысячи километров. Оба типа ракет были снабжены ядерными боеголовками мощностью в одну мегатонну.

Текст соглашения о поставке ракет был передан Фиделю Кастро 13 августа Александром Алексеевым. Фидель немедленно подписал его и направил с ним в Москву Че Гевару и председателя Объединенных революционных организаций Эмилио Арагонеса, якобы для обсуждения «актуальных экономических вопросов». Никита Хрущев принял кубинскую делегацию 30 августа 1962 года на своей даче в Крыму. Но, приняв соглашение из рук Че, он даже не удосужился подписать его. И, таким образом, это историческое соглашение осталось оформленным без подписи одной из сторон.

Дело в том, что советские приготовления к отправке на остров людей и техники уже начались и приняли необратимый характер.

Эта уникальная и не имеющая аналогов в мире операция по скрытной переброске людей и техники на Кубу получила кодовое название «Анадырь». По мнению Николая Леонова, Карибский кризис – это самый крупный провал за всю историю американской разведки: «ЦРУ откровенно проморгало переброску такого большого количества людей и оружия с одного полушария на другое, причем в непосредственной близости от берегов Соединенных Штатов. Переместить скрытно сорокатысячную армию, огромное количество боевой техники – авиацию, бронетанковые силы и конечно же сами ракеты – такая операция, на мой взгляд, является образцом штабной деятельности. Равно как классическим примером дезинформации противника и маскировки. Операция „Анадырь“ была разработана и проведена так, что комар носа не подточит. Уже во время ее проведения приходилось принимать экстренные и оригинальные решения. Например, ракеты, уже при транспортировке на самом острове, попросту не вписывались в рамки узких кубинских сельских дорог. И их приходилось расширять».

Технику и личный состав доставили в шесть разных портов Советского Союза, на Балтике, Черном и Баренцевом морях, выделив для переброски 85 кораблей, которые в общей сложности совершили 183 рейса. Советские моряки были убеждены, что они отправляются в северные широты. В целях конспирации на суда грузили маскировочные халаты, лыжи, чтобы создать иллюзию «похода на Север» и тем самым исключить любую возможность утечки информации. У капитанов судов имелись соответствующие пакеты, которые нужно было вскрыть в присутствии замполита только после прохождения Гибралтарского пролива. Что говорить о простых моряках, если даже капитаны судов не знали, куда они плывут и что везут в трюмах. Их изумлению не было предела, когда, вскрыв пакет после Гибралтара, они читали: «Держать курс на Кубу и избегать конфликта с кораблями НАТО». Для маскировки военные, которых, естественно, всю поездку нельзя было держать в трюмах, выходили на палубу в штатской одежде.