— Эй, ты, жалкий трус! — принялся издеваться над ним маркиз, стараясь отвлечь его от поверженного юноши. — Когда же ты будешь сражаться как настоящий мужчина? Ты прячешься за спинами своих людей, у тебя не хватает смелости встретиться с противником лицом к лицу.

Слова Максима заставили Хиллиарда начисто забыть о Джастине, который, спотыкаясь, пробирался к лестнице, держась за раненое плечо. Внимание ганзейца обратилось на того, кто в последнее время стал для него основным источником беспокойства. Все остальное потеряло для него значение. С воплем ярости Хиллиард ринулся вперед, локтями расталкивая сражавшихся солдат. Его ненависть к англичанину не будет утолена до тех пор, пока тот не превратится в труп! Желание отомстить лишило ганзейца осторожности.

Максим отскочил в сторону, чтобы избежать удара булавой, и увидел, что ему придется противостоять не только самому Хиллиарду, но и еще пяти наемникам. Защищаясь шпагой, он отступал к лестнице. Сэр Кеннет и Шербурн немедленно пришли ему на помощь. Когда Максим поставил ногу на нижнюю ступеньку, Кеннет схватил высокий канделябр и резко повел им перед собой, сбив с ганзейцев шлемы. Потом взял его за основание и в ярости пихнул им Хиллиарда, который свалился, сбив при этом нескольких солдат. Пока они барахтались на полу, защитники замка стремительно взбежали по лестнице.

Добравшись до третьего этажа, они ворвались в бывшую спальню маркиза, закрыли за собой дверь и вставили в скобы брус. И только после этого обеспокоенно переглянулись: ведь теперь Хиллиарду ничего не стоит захватить их, ему остается лишь взломать дверь. И хотя никто не проявил страха, каждый представил, какой конец его ждет, каждый, за исключением Максима, который прислушивался, приникнув ухом к двери. Когда в коридоре раздались тяжелые шаги, он повернулся к остальным, приложив палец к губам, направился к потайной дверце, зажег свечу и знаком показал всем, куда идти, приказав Кеннету сопровождать Илис. Ганзейцы уже выламывали топорами дверь комнаты, но Максим успел распахнуть окно, чтобы ввести в заблуждение противника, прежде чем сам скрылся за потайной дверцей. Заперев ее, он спустился к ожидавшим его Кеннету и Илис. Он приложил ухо к потайной дверце, ведущей в комнату девушки, и понял, что там кто-то есть. Стараясь не шуметь, Максим отодвинул щеколду и, выглянув в узенькую щелку, увидел спину наемника, рывшегося в огромном сундуке. Внезапно тот замер, словно что-то насторожило его. Выхватив шпагу, солдат резко повернулся, собираясь отразить атаку, но встретил лишь свою смерть: шпага Максима пронзила ему грудь.

Они заперли дверь и огляделись. Пока все были живы. Наверху раздался крик, и топот ног возвестил, что дверь взломана. Яростный вопль Хиллиарда свидетельствовал о том, что его ожидания не оправдались. Шум, удары и громкие возгласы означали, что солдаты обнаружили ход, которым воспользовались защитники замка.

— Потайная дверца немного задержит их, — заметил Максим. — Хорошо, что мы ее отремонтировали.

На его лице появилось печальное выражение, когда он подошел к жене.

— У меня нет времени вдаваться в подробности, любимая, — проговорил он, беря ее за руки и пристально всматриваясь в глаза, — но как только мы окажемся во дворе, тебе придется уехать со Спенсом и Фичем. С вами поедут конюх и герр Дитрих, а мы задержим Хиллиарда и его людей. Эдди вполне выдержит двоих, а Николас обещал взять на судно наших лошадей.

— Максим! Что ты говоришь? Я не оставлю тебя! Я не могу!

Максим прижал пальцы к ее губам, лишив возможности возражать. Сморгнув набежавшую слезу, он наклонился и поцеловал жену в лоб. Потом их губы слились в прощальном поцелуе. Прошла целая вечность, прежде чем он поднял голову и прижал к себе Илис, словно желая впитать ее в себя.

— Я не могу пойти с тобой, Илис. Пожалуйста, постарайся понять. Ты должна отплыть с Николасом. — От напряжения у него на щеках заиграли желваки. — Я поплыву на следующем корабле.

Илис, расплакавшись, прижалась к мужу:

— Но как же ты выберешься из Германии? Тебя же не возьмет ни один ганзейский капитан! Ведь Хиллиард устроит такой переполох!

Максим отстранился и заглянул ей в глаза:

— Я тебе об этом раньше не говорил, любимая, но за нами придет английский корабль.

— Если это правда, — Илис с мольбой смотрела на мужа, — тогда почему я не могу отплыть вместе с тобой?

— Это слишком опасно, а я хочу, чтобы ты оказалась как можно дальше, если сегодня победа останется за Хиллиардом.

— О, Максим, я не могу уехать! — прижимаясь к мужу, рыдала Илис. Она понимала тщетность своих попыток переубедить его. — Пожалуйста, не заставляй меня.

— Ты должна, любимая, — прошептал Максим. — Даже если мы победим, нам еще предстоит пробираться к реке, а если на нас нападут по дороге к порту, то мы будем лишены возможности защищаться. Прошу тебя, уезжай, чтобы я был спокоен.

Илис молча кивнула, и Максим повернулся к Кеннету, который сразу же вытащил брус из скоб и распахнул дверь. Он выглянул, чтобы убедиться, что путь свободен, и, махнув Максиму, вышел в коридор. За ним последовали все, кто находился в комнате. Наверху стоял такой шум, что противник наверняка не расслышал их шагов. Когда они спустились во двор, Кеннет и Шербурн мгновенно взбежали на стену и развернули пушки, направив их на вход в замок. Слуги бросились в конюшню и спустя несколько секунд вывели оседланных лошадей. На одну из них взгромоздился repp Дитрих, за которым пристроился конюх, а вторую Спенс подвел к Илис.

— Дай мне слово, что приедешь ко мне целым и невредимым, — взмолилась Илис.

Максим крепко прижал ее к груди.

— Помните, мадам, — прошептал он, — что больше всего на свете я хотел бы вернуться в Англию. — Он немного отодвинул Илис, чтобы заглянуть ей в глаза. — Если все пойдет хорошо, родная, я захвачу с собой Хиллиарда.

Крик, прозвучавший из окна наверху, возвестил о том, что ганзейцы ворвались в комнату Илис. Те, кто стоял во дворе, подняли головы и увидели высунувшихся до половины Хиллиарда и его солдат. Они озадаченно рассматривали внешнюю стену замка, недоумевая, как англичанам удалось выбраться, однако их любопытство так и осталось неудовлетворенным. Заскрежетав от ярости зубами, Хиллиард последовал за своими людьми вниз. Он уже был готов поверить, что у этих чертовых англичан выросли крылья.

Максим подсадил Илис и хлопнул лошадь по крупу. Животное сорвалось с места и вылетело в ворота замка. Хотя Максим испытал облегчение, словно с его души свалился тяжелый груз, он все же взбежал на стену и проводил взглядом всадников, пока они не скрылись за поворотом. Потом повернулся к пушке. У него уже не было возможности предаваться печальным размышлениям, потому что в это мгновение остатки войска Хиллиарда показались в дверях замка. Их встретил огонь двух пушек. Прошло довольно много времени, прежде чем Хиллиард наконец поднял сучковатую палку, на которой развевался белый флаг.

Ветер наполнил паруса, и судно понеслось вперед, вспенивая воду. Трюмы были доверху забиты грузом, медью, серебром, сушеной треской и гамбургским пивом, но это никак не повлияло на его быстроходность. Нос судна с легкостью взрезал серую поверхность моря, стремительно отсчитывая милю за милей. Казалось, темные облака, подгоняемые северным ветром, едва не ложатся на белоснежные паруса. Капли уныло моросящего дождя, стоило им только упасть на палубу, тут же исчезали в недрах волновавшегося моря. Парившие над поверхностью воды чайки сопровождали свой полет резкими криками и следовали за судном, которое огибало Фризские острова. Но когда корабль миновал последний остров из этой длинной цепочки, марсели беспомощно захлопали, потеряв ветер. Рулевой развернул судно, а команда бросилась поднимать новые паруса. Весь этот шум способно было выдержать только привычное к крикам матросов и боцмана ухо истинного моряка. Прошло еще некоторое время, и Нидерланды остались позади, а судно устремилось в Северное море. Чайки, отчаявшись получить вознаграждение за свое неусыпное бодрствование, остались кормиться в прибрежной полосе.