встреченного ночью на улице, и помогать ему без всякой корысти. Издав страшный горловой рёв, вурдалак бросился на меня.

***

Из всех заклинаний, могущих подойти против нежити, мне в голову почему-то пришло только Малое изгнание духов. Рассудив, что это всё-таки лучше, чем ничего, я напряг все силы и швырнул простую формулу в монстра, особенно ни на что не рассчитывая, поэтому вспышка яркого света, опалившая мне волосы на груди и на мгновение ослепившая, стала полной для меня неожиданностью. Ощущение было такое, словно прямо передо мной взорвали большую петарду. Василия отбросило в сторону — он упал лицом вниз и остался лежать. Вампиры — все зрители и даже хозяин вечеринки — замерли в немом изумлении. Над площадью повисла напряжённая тишина. «Может, я уже умер?» — подумалось мне: при моём образе жизни возможность пропустить такое событие не исключалась. Креозот поднял голову. В его глазах появилась осмысленная эмоция, и этой эмоцией был страх — глубокий, всепоглощающий, неприкрытый, такой, какой умеют испытывать только люди. Вампир глядел сквозь меня, словно силясь понять, где оказался, и беззвучно шевелил губами. Вопреки всякой логике, в этот момент мне стало его жаль.

— Василий, я не нарочно, прости... — пробормотал я.

— Сзади, — чуть громче повторил вурдалак.

Последовав его совету, я обернулся — и вдруг понял, что впервые за этот вечер по-настоящему хочу оказаться где угодно, но только не здесь.

Зависшая позади меня фигура не выглядела слишком знакомой — и всё-таки я сразу узнал её. Ярко-алое платье колыхалось на ночном ветру, распущенные чёрные волосы ниспадали на плечи, клыки были оскалены, пальцы напряжены, лицо и поза источали угрозу — казалось, что передо мной не человек, а тугой комок нервов, готовый в любой момент на кого-то броситься и лишь выбирающий жертву.

— Наз-з-зад, — прошипела фигура, медленно левитируя по направлению к центру площади. Ноги её не касались земли. — Наз-з-зад!..

...Нет, подумал я, чего у неё отнять, так это умения производить впечатление: в любом облике, в любом месте и на любую аудиторию.

— Кхм-кхм, — упырь, выступавший ведущим этой убийственной вечеринки, откашлялся: волшебство момента спадало, зрители приходили в себя. — Василиса!.. Чем обязаны твоему появлению?

— Наз-з-зад, — чародейка приблизилась и зависла в нескольких метрах от меня. — Того, кто первым сделает шаг к мальчишке, — убью. Со второго по пятого — тоже. Остальных — попытаюсь.

— Хм, — вампир склонил голову на бок. — Могу я узнать причину?

«Кто это?» — «Василиса». — «Кто-кто?» — «Василиса». — «Какая ещё Василиса?» — начинали шептаться по углам площади. «Новенькая, про которую я говорил... Видишь же, сумасшедшая!..»

Последняя фраза прозвучала на полтона громче, чем следовало — фигура в развевающейся огненно-красной одежде моментально метнулась к говорившему.

— Ч-ч-что ты с-с-сказ-з-зал?.. — прошипела она, приближаясь к неудачливому комментатору. — Ч-ч-что ты с-с-сказ-з-зал?!

Парень сглотнул:

— Ну... Это...

— Что. Ты. Сказал?!

— Су... Сумасшедшая, — признался упырь, стараясь не смотреть в глаза моей бывшей напарнице.

Василиса с шумом втянула воздух.

— Что нужно было сказать? — спросила она внезапно спокойным, ледяным тоном.

— Ну... — глаза прижатого к стене упыря бегали. — Это... Темпераментная!

— Хорошо... Что ещё нужно сказать?

— Я... Мне очень жаль... Извините...

— «Извините» — кто?

— А? — от неожиданности парень даже поднял глаза, но, встретившись с волшебницей взглядом, снова поспешно потупился.

— Я спрашиваю: «извините» — кто?

Над площадью повисло молчание. Упырь снова судорожно сглотнул, огляделся по сторонам, ища поддержки, но никто даже не смотрел на него. Было тихо, лишь где-то на границе слышимости всхлипывал Креозот. Тягостное молчание затягивалось. Наконец, парня осенило — он поднял глаза и несмело спросил:

— Извините — го... Госпожа?

Тишина, повисшая после этой фразы, была ещё более глубокой, чем прежде.

— Молодец, — наконец, тихо произнесла волшебница. Она привлекла мальчишку к себе и поцеловала в макушку, а потом по дуге взвилась в воздух, на лету крича так, словно собиралась перебудить всю округу: — Да, Госпожа! Госпожа, Госпожа, Госпожа! Для вас я теперь Госпожа, запомните хорошенько! Не «Василиса», не «сумасшедшая» — Госпожа! Того, кто это забудет... Выходите сейчас, ну? Кто смелый?! Выходите сейчас!

Упыри перешёптывались, однако желающих принять вызов не было.

— Теперь к тебе, — прервав свой стремительный полёт вокруг площади, Василиса метнулась к хозяину вечеринки, так и стоявшему на прежнем месте с кубком в руке. — Ты спрашиваешь, какой властью я забираю мальчишку?

Мэтр смотрел на неё с прежним достоинством, словно всё ещё ожидал ответа. Василиса выхватила деревянный кубок из его руки и, припав к нему губами, начала жадно пить большими глотками. Рубиновая капля побежала у неё по щеке.

— Фу-у-ух!

Отняв опустевший бокал ото рта, она пробежала языком по губам. В её зрачках застыло блаженство.

— Потому что он — мой, — тихо произнесла Василиса. — Мой, мой, мой! — закричала она, бросив кубок — тот покатился по мостовой, рассыпая редкие капли и притягивая к себе завистливые взгляды. — Я его забираю! Слышите? Я его забираю! Ясно тебе?

Лидер смотрел на неё, взявшись за подбородок, и о чём-то думал. Площадь молча ждала.

—