litbaza книги онлайнИсторическая прозаКняжий остров - Юрий Сергеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 136
Перейти на страницу:

— На фронте был?

— Нет. В Воркуте служил…

— Заключенных охранял?

- Да, особая каторжанская зона… враги народа… потом бросили сюда.^

— Значит, практика убийств большая…

— Дайте мне пистолет! — опять с трудом проговорил Солнышкин разбитыми в коросту губами, — что вы с этим гадом беседуете… он моих ребят, наших ребят… кончал в подвале… на моих глазах злодействовал. Дайте пистолет… я бы его голыми руками удушил… да сил нет.

— На! — подал «ТТ» Мошняков, — для его разговорчивости…

— Пощадите! Я все расскажу… все… мы были в монастыре приманкой, основные силы сейчас окружают и прочесывают лес… Но вам повезло, выскользнули…

— Как взяли монастырь?

— Это делала Москва, но я случайно слышал, как полковник Сольц хвастал какому-то генералу НКВД… Консервы… Вашему начхозу были ловко подменены два ящика американской тушенки с впрыснутым шприцами сильнодействующим… снотворным. Они знали, что с продуктами туговато, и рассчитали, что каждый получит по банке и съест за ужином… Ночью прибыла санитарная часть…

— Санитарная? Или карательная?

— Специальная, на санитарных машинах.

— Ясно… Что еще говорил полковник и отвечал ему генерал?

— Что все выпускники школы в розыске, что «волкодавы», так они вас звали, все поголовно опасны для партии и страны, но у них нет списков и поэтому трудно работать…

— Трудно ликвидировать, я так понял?

— Ну… в общем-то да. Это очень серьезная и масштабная операция, и в ней задействована масса чекистов… В случае ее успешного завершения нам всем были обещаны ордена и очередные звания….

— А ты хоть знаешь, что такое ЧК, майор? Это «бойня» в переводе, город Чикаго назван из-за множества боен в нем.

— Я не знал. Я выполнял приказ…

— Но ты же понимаешь, что мы тебя отпустить не можем?

— Понимаю, я пойду с вами и буду исполнять любые ваши приказы, только не убивайте…

Грохнул выстрел. Майор откинулся в траву с пробитой головой, а Солнышкин уже громко промолвил:

— Прости Господи… Не то он тебя разжалобит, Окаемов, а потом он всех сдаст или перережет глотки спящим. Это же падаль.

- Зря… Надо было еще поспрашивать, взять слово и отпустить, — помрачнел Илья Иванович.

- Вы, белые офицеры, благородные, но наивные люди; у скольких гадов в гражданскую войну вы брали слово и отпускали, а потом становились над ямой под их пулями. Было такое?

— Было… Но мы же русские люди…

- Ошибаетесь… Забойщиками русского народа уже выращен вурдалак с русским обличьем, но с окаменевшим дьявольским сердцем, — Солнышкин с трудом встал на ноги, все еще судорожно сжимая пистолет страшными пальцами. — Этот выродок изгалялся над нашими ребятами, бельцы корчились отравленные, а он стрелял их с наслаждением… тешился убийством… И тут неприемлемо никакое благородство. Сила на силу!

— Милостивый государь… возможно, вы и правы, но…

- После этого со мной что-то случилось, — прервал в запальчивости Солнышкин, — я вдруг стал ощущать себя язычником… Где был наш Бог?! Когда ребят истязали?! Или нам подставить другую щеку?! Идемте же, сдадимся на милость врагов и на дыбе станем уговаривать их быть хорошими. Мы же смиренны, мы же блюдем «не убий», мы же верим в справедливость и гуманность? А враг относится к нам, как к скотам… и режет… режет… Нет уж, Окаемов, хватит сопли жевать! — Солнышкин был в каком-то агрессивном отчаянье, он обличал, мучительно искал истину и бросал в лицо Окаемову страшные слова: — Мы должны жить своим умом, трезвым расчетом, создавать материальные блага, учиться, быть смекалистыми, сплоченными в единый Народ… А наш Бог повелевает: «Блаженны нищие духом, ибо тех есть царствие небесное»… Для кого же рай? Для придурков?

- Угомонись! — строго прервал Окаемов. Услышав это он содрогнулся… перед ним была помраченная кровью, измученная христианская душа на грани великого греха — отречения… На их глазах за душу Солнышкина бились Тьма и Свет, разорванная надвое, она кричала. И Окаемов услышал этот последний крик. Нужно было спасать и врачевать чистотой и верой… На их глазах шла битва за русскую душу… — Угомонись и приди в себя! Многие священные книги неверно и даже вредно толковались. Истинный смысл этого изречения из Нагорной проповеди Христа таков: «нищие духом» — это по слабости своего духа поддавшиеся грехам, кающиеся в своих грехах и просящие у Бога прощения… потому они и достойны царствия небесного. Нельзя смешивать такие понятия… Изверившийся народ обречен… ни народ без веры, ни государство без религии быть не могут — это высший закон! И он утвержден историей…

Взгляд Егора застыл на обезображенных пальцах Солнышкина, судорожно сжимавших пистолет… из них вызревали и сочились кровь и гной… Страшен был в этот миг сын псковских земель… Случившееся в монастыре разбудило его губительную ярость, слепую месть… ту самую, что просыпается в русском человеке на краю гибели души… Окаемов уже спокойно и рассудительно продолжил:

- Нам нужно стройное и цельное Учение Спасения… Нужна сила Организованного Общества… Должна заработать исконная сила народного гения просвещенного народа, равнение его на все возвышенное и светлое… Равнение на сильного; ставка на лучшего — вот путь… Ум, мощь, труд, сила… при Добре, Красоте и Любви! — и как бы выражая вслух недавнее беспокойство о душе Солнышкина, закончил: — Да-а… За русскую душу борются Бог и Дьявол, за душу России… две могучие силы. За чистую силу всегда идет вечная борьба. Если Тьма овладеет чистой душой России — придет конец света. И мы пошли на эту войну в рядах войска Божьего… И вот первые жертвы наши у монастыря… первая их жертва у наших ног… Не стать бы нам убийцами, как они…

- Не станем, — прошептал Солнышкин, — но и пощады врагам не дадим! — он застонал и медленно осел… как бы уходя в здоровый сон после тяжелой болезни.

Мошняков и Егор едва успели подхватить грузное тело Солнышкина и мягко опустили на плащ-палатку.

- Душа намучилась у него, — кивнул Селянинов со вздохом на здоровяка. Потом как-то по-мужицки просто и укорно сказал: — Хватит митинговать-то, хоронить человека надо…

Двое бельцов молча понесли за ним убитого в кусты.

Где-то недалеко за лесом в деревне вовсю наяривала гармонь и доплывали раздольные русские песни. Видимо, гуляли на встрече фронтовиков; а еще ближе страдальный голос завел одинокую песню, блуждающую по лесам. Вдовья печаль и слезная тоска слышались в ней. Высокий женский голос ворожил:

Ска-аза-али, ми-илый по-оме-ер,

Во гробе лежит,

Он больше не встанет,

Ко мне не придет,

Словечко не скажет,

К груди не прижмет.

Иду, месяц светит,

А ночь так темна,

Но милый не встретил,

Осталась одна…

Все заслушались, только пугающий хряск саперной лопатки из густых кустов, безжалостно режущей корни трав и молодого подроста, мешал внимать…

1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 136
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?