Завтра она отправит сообщение в Нью-Йорк. Если ее решение будет таким, как она думала, то последствия могут оказаться самыми страшными. Реакцию Маркуса на то, что она собиралась сделать, предугадать было невозможно.

От этих мыслей Абигейль сделалось дурно. Она не постеснялась бы признаться, что едва не теряла сознание от ужаса.

Новое тысячелетие вступило в свои права, ознаменованное пышным ужином и захватывающим фейерверком. Но крестные дети не заметили великого события. Для них оно прошло как в тумане. Они не могли думать ни о чем, кроме предстоявшей развязки.

Кульминационный ужин третьего января, который впоследствии называли тайней вечерей Маркуса, начинался медленно и неторопливо. Крестные дети шли на него, едва передвигая ноги, подсознательно стараясь максимально отсрочить момент конфронтации.

Мэри и Клара оказались на террасе одними из первых. По дороге с поля для гольфа они задержались возле теннисного корта и понаблюдали за тем, как Чарли и Джеми проигрывают Абби и Форресту. Стюарт сражался с Пелхемом и Мариной в настольный футбол в игровом павильоне. Косова смотрела кабельное телевидение вместе с Сэффрон, одновременно стараясь уложить Леонору спать на соседнем диване. Амариллис перебрала за обедом и теперь лежала не шевелясь на кровати в своем домике.

Маркус и Флора появились на террасе самыми первыми. Когда к ним присоединились Мэри и Клара, Маркус, едва сдерживая напряжение, гневно спросил, где все остальные, и пригрозил отменой ужина, если в ближайшие три минуты все не соберутся за столом.

— Они сейчас подойдут, — успокаивающим тоном сказала Мэри. — Немного заигрались в теннис. Игра выдалась на славу.

— Мне чихать, во что они играют. В этом доме есть давно заведенное правило, что все мы собираемся за столом в половине девятого. А уже без двадцати. И где их черти носят? Бартоломью, не мог бы ты сообщить гостям, что они станут причиной моего крайнего неудовольствия, если не покажутся здесь в течение ближайших минут.

Один за другим крестные дети выходили на террасу, суетливо извиняясь, отчего настроение Маркуса ухудшилось еще больше. Он грубо бросил что-то Сэффрон и Абигейль и сказал Чарли, что если его дети еще не в постели, то он лично уволит «эту чертовски бесполезную сербскую няньку». Чарли кинулся со всех ног, чтобы найти Косову и задать ей жару. Флора и Дик Матиас поглядывали на Маркуса с опаской и сторонились его.

Когда все расселись, атмосфера стала совершенно невыносимой. Пока официанты прохаживались вокруг стола с гигантскими креветками, крестные дети исподтишка поглядывали на Стюарта. Было решено, что он возьмет слово, когда слуги и Бартоломью, подав первое блюдо, отправятся на кухню за вторым. Стюарт столько времени потратил на подготовку обвинительной речи, что теперь мог произнести ее практически без запинки. У него была заготовлена пятнадцатиминутная диатриба, после которой, как они надеялись, Маркус должен был раскаяться и принять наказание. Поняв, что они все объединились ради отмщения, он не сможет противостоять.

Теперь креветки лежали перед каждым из гостей, слуги удалились на кухню, и Стюарт понимал, что назад дороги нет. Его трясло, но у него не было выбора — он чувствовал на себе взгляды других крестных детей, которые ждали его слова.

— Давай же, Стюарт, начинай. Разве ты не собирался сказать мне, каким отъявленным мерзавцем я был все эти годы? — Маркус уставился на него с язвительной усмешкой. — Ведь это был ваш план на сегодняшний вечер, не так ли? Или я ошибся с датой? Быть может, ты собирался признаться мне, что я был пародией на крестного отца, завтра?

Стюарт не знал, что отвечать. Он почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Как мог Маркус узнать? Ну конечно… Все крестные дети посмотрели на Чарли, который мгновенно залился пунцовой краской.

— Разумеется, вы все правы, подозревая молодого лорда Крифа, — сказал Маркус. — Будучи моим старшим крестным сыном, он посчитал своей обязанностью посвятить меня в ваши планы. Это было невероятно любезно с его стороны — я ненавижу сюрпризы.

Если надвигается государственный переворот, лучше знать об этом заранее.

— Да, Маркус, мы и вправду хотели кое-что сказать вам, — начал Стюарт.

— Значит, я не ошибся. Просто не могу дождаться, когда услышу это. Если честно, я даже волнуюсь. Стало быть, вы решили повеселить меня за праздничным ужином. Собственно, почему бы и нет — прилететь сюда моим частным самолетом, жить в моем доме, есть мою еду, пить мое вино и потом обложить хозяина со всех сторон… Поделом мне, что пригласил вас в гости!

— Проблема не в вашем доме и даже не в вине… — снова попробовал начать Стюарт.

— Спасибо и на этом! А я уж думал, что вам что-то не понравилось. Боялся, что домики для гостей показались вам неуютными или еще что-нибудь. Постели слишком жесткие… Душ слишком слабый… — Он выдержал короткую паузу и пристально посмотрел на крестных детей …сидевших за столом. — Вот что я вам скажу, — продолжил он, — прежде чем вы обрушите на меня поток упреков, не лучше вам взглянуть на себя? Давайте попробуем представить, насколько хорошо ваш крестный отец узнал вас за последние сорок с лишним лет. Мы встречались в каждом из моих домов, практически по всему белому свету. Теперь я могу однозначно высказаться о ваших характерах и способностях. Попробуем…

Стюарт чувствовал себя беспомощным. Он сразу же уступил инициативу Маркусу, и тот устремился вперед всей своей безудержной мощью. Он смотрел на крестных детей, пытаясь решить, с кого начать.

— Абигейль. Почему бы нет? Ничем не лучше и не хуже всех других. Что же я думаю о мисс Форрест Роздейл, бывшей Темпл, урожденной Шварцман? -

Он посмотрел на Абби с задумчивой ненавистью, от которой у нее по спине побежали крупные мурашки. — Для начала заметим, что она, пожалуй, самая умная из всех моих крестных детей — и это уже немаловажно. Она много знает о современном искусстве. Достаточно трудолюбива, но никогда не переработает. Унаследовала от своего отца некоторые принципы деловой этики, но, к счастью, не взяла ни капли его грубости. Однако при дальнейшем рассмотрении ее образ уже не кажется таким привлекательным. Что она представляет собой как любовница? Рискну предположить, что чуть ниже среднего. Собственного опыта не имею: еврейские принцессы не в моем вкусе. Получается, Абигейль, что ты единственная из моих крестных дочерей, с кем я никогда не спал. Думаю, было время, когда ты об этом горько сожалела. В этом смысле все твои мужья, и бывшие и теперешние, знают о тебе