Утром Марк поднялся с позабытым уже ощущением блаженства и отправился вместе с Тули́н и ее дочерью, у которой наступили несколько задержавшиеся по времени осенние каникулы, в интернат к Магнусу Кьеру. Бывший приемный отец Магнуса Ханс Хенрик Хауге на выходных был обнаружен и арестован дорожной полицией на придорожной стоянке где-то в Ютландии. Однако вовсе не по этой причине Хесс собирался навестить мальчика. Ле и Магнус быстро сдружились на почве общего интереса к «Лиге легенд». Пока они играли, руководитель отделения сообщил Хессу и Тули́н, что мальчику наконец-то подобрали хорошую приемную семью из Гиллеляйе. С ними уже десять лет живет приемный сынишка, чуть помладше Магнуса, который очень тоскует без братика или сестренки. Магнус уже встречался с будущими родителями, и они вроде бы понравились друг другу. Правда, потом мальчонка сказал, что если б ему позволили самому сделать выбор, он назвал бы «полицейского, ну того, с глазами». Дела это, конечно, не меняло, и все же пока Тули́н и Ле пошли прогуляться, Хесс с Магнусом провели часок за игрой и в результате захватили одну башню и уничтожили несколько миньонов и одного чемпиона. Хесс дал Магнусу бумажку с номером своего телефона и попрощался. Затем еще раз переговорил с руководителем отделения, и тот снова заверил его, что в новой семье мальчику будет реально хорошо, после чего Хесс откланялся.

В «Экспериментарии» они с Тули́н съели на обед по рыбному блюду, после чего Ле поспешила вернуться в «световой лабиринт» в разделе «Все о свете». Тули́н же и Хесс остались в кафе, где, кроме них, было полно родителей с беспрестанно кричавшими и шумевшими детьми. Оба они знали, что Хессу ближе к вечеру улетать в Бухарест, но установившаяся в их отношениях за последние дни атмосфера доверительности и естественности куда-то испарилась, и они просто сидели и обменивались дурацкими фразами. В какой-то момент заплутавший в ее бездонных глазах Хесс собрался было что-то сказать, но тут подбежала Ле и потащила их в «Львиную пещеру», где можно измерить силу своего голоса, засунув голову во что-то типа ящика и заорав во все горло. Ну а потом Тули́н с дочкой настало время уезжать. При расставании Найя сказала, что заедет в аэропорт попрощаться, чем весьма приободрила Хесса. Он сразу же поспешил обратно в Парк Одина, где ему предстояло встретиться с управдомом и риелтором.

Впрочем, маклер имел весьма бледный вид: найденный им покупатель отказался от Хессовой квартиры якобы в пользу «более надежного жилья» на Эстербро. Что явно в большей степени расстроило пакистанца, нежели самого Хесса. Марк передал ему ключи от квартиры и поблагодарил за помощь. По дороге в аэропорт, имея время в запасе и уступая нахлынувшим на него чувствам, он попросил таксиста остановиться возле Западного кладбища.

Хесс впервые решил побывать на могиле. Он точно не знал, где она находится, но в кладбищенской конторе ему объяснили, как пройти к небольшой рощице. Могила, как и опасался Марк, навеяла на него печальные мысли. Надгробный камень с налетом патины, какие-то вечнозеленые растения и мелкий гравий – увидев все это, он почувствовал себя бесконечно виноватым. Положил лесной цветок на камешки, снял обручальное кольцо и захоронил его под камнем. Она хотела бы, чтобы он сделал это давным-давно, но даже сейчас это далось ему тяжело. Стоя у могилы, Хесс впервые за долгие годы предался воспоминаниям. Когда он покидал кладбище, на душе у него сделалось гораздо легче.

Еще одно такси, разбрызгивая талый снег, проезжает мимо входа в терминал номер три. Хесс тушит сигарету и поворачивается спиной к стене дождя. Тули́н не приехала, и так-то оно, наверное, и лучше. Ведь он живет, словно бомж, а жить, как все, у него ни фига не получается. На пути к эскалатору в зону контроля безопасности Хесс достает мобильник, чтобы отыскать свой посадочный талон, и обнаруживает, что получил эсэмэску.

«Счастливого пути!» – вот и все ее содержание. Он смотрит, кто прислал сообщение, и касается прикрепленной к нему фотографии.

Ему не сразу удается разобрать, что изображено на фото. Какое-то нарисованное детской рукой толстое ветвистое дерево с приклеенными к веткам фотографиями его самого, попугайчика и хомячка. Все поняв, Марк смеется от души. По дороге к контролю безопасности он просматривает послание многажды – и всякий раз не может сдержать улыбки.

* * *

– Ты отослала ее? Он получил ее?

Ле смотрит на мать, а Найя откладывает в сторону мобильник и оглядывается, собираясь спрятать планшетку в кухонный шкафчик.

– Да, отослала. Пойди-ка лучше открой деду.

– А когда он снова появится?

– Понятия не имею. Пойди же открой.

Ле бредет в прихожую, где звенит звонок. Отослав эсэмэску, Тули́н как бы поставила точку в событиях этого странного дня. Сперва переполненный эмоциями визит к мальчику по фамилии Кьер вместе с Ле и Хессом. Ненамного легче ей стало в иллюстрировавшем семейный ад «Экспериментарии», куда их затащила Ле. В кафе, посреди кричащих и шумящих детишек, вместе с родителями поглощающими принесенную с собою еду, она вдруг ощутила, какую опасность таит в себе жизнь по тем же лекалам, по каким строят ее сидящие вокруг взрослые люди. Найя прекрасно знала, что Хесс не такой, и все-таки, когда он, заглянув ей в глаза, собрался что-то сказать, ей сразу вспомнились домик в коттеджном поселке, пенсионные накопления и великая ложь о счастливой нуклеарной семье. Да, она сказала, что позже подъедет в аэропорт, но только для того, чтобы расстаться без излишних сантиментов и вернуться домой, чувствуя себя в полной безопасности.

Дома тем не менее настырная Ле упросила мать распечатать одну из фотографий Хесса, снятых ею возле «Львиной пещеры». Объяснив, что хочет наклеить это фото на школьную планшетку с генеалогическим древом.

Тули́н долго противилась, но в конце концов была вынуждена уступить. Когда же дочка наклеила фотографию на родословную, выяснилось, что Хесс выглядит на нем так же органично, как и представители животного мира по обе стороны от него. Именно эту фотографию Найя по настоянию Ле и отправила Хессу.

Тули́н стоит возле кухонного шкафчика и улыбается. Пока Ле открывает дверь в прихожей, она решает прикрепить планшетку кнопкой к стене. Не на самом видном месте, конечно. А, скажем, возле вытяжки. Пусть повисит себе – денек или, может быть, два…

Линус Беккер вдыхает свежий воздух. Над ним повисли тяжелые мрачные тучи. Перрон на станции в Слагельсе пуст. У ног Линуса стоит небольшой рюкзак с вещами, которые он захотел забрать с собой из «принудиловки». Его только что выпустили из заключения, и вроде бы ему положено испытывать радость и облегчение, но ни того ни другого он не ощущает. Да, он на свободе, только вот для чего она ему?

В глубине души Линус рассматривает предложение одного адвоката подать иск на возмещение морального ущерба. Он ведь и так отбыл бо́льший срок, чем положено за единственное преступление, которое он на сей раз реально совершил: хакерский взлом архива фотодокументов с мест преступлений. Деньги, конечно, – это хорошо, думает Беккер, но в то же время чувствует, что они не помогут ему пережить постигшее его великое разочарование. История с Каштановым человеком закончилась совсем не так, как он надеялся. С тех пор как на прошлогоднем допросе он догадался, какой важной фигурой в игре является Линус Беккер, он, в общем-то, чувствовал себя замечательно. Сперва, правда, никак не мог взять в толк, кто подбросил мачете в гараж, но когда следователи, в тысячу сто семнадцатый раз пытаясь заставить его признать вину, показали ему фотографию острого клинка на полке, Линус обратил внимание на маленькую каштановую фигурку на заднем плане. Он сложил два и два – и признал себя виновным. Но каждый божий день в «принудиловке» с нетерпением ожидал наступления осени, когда Каштановый человек обнародует свой следующий шаг. Ожидания его с лихвой оправдались, когда стали поступать новости об убийствах. Однако именины его души и сердца довольно быстро закончились. Ибо Каштановый человек оказался жалким аматёром, любителем, на которого ему реально нельзя было делать ставку.