Они коснулись многих других интересных тем, значения литературы в частности и искусства вообще в духовной жизни человека, роли Голландии и России в мировой истории. Герберт очень интересно и убедительно высказался о преемственности поколений, о том, что старшее поколение призвано играть дружески-ненавязчивую воспитательную и направляющую роль в отношении младшего и это является наиважнейшей задачей любого человека в годах, об искусственности соперничества и конфликтов между людьми разных возрастов, которые легко преодолеваются уважением, доброжелательностью, искренностью и терпимостью. Соня развила эту идею, сказав об ответственности каждого за всех и влиянии любого отдельного поступка на судьбу мира. Герберт взволнованно добавил, что не только дело, но и каждое слово и каждая мысль не могут не влиять на судьбы всего человечества. И если бы люди все время об этом помнили, они следили бы за своим поведением с великим вниманием и даже, он не побоится этого слова, с благоговейным чувством общности с прочими близкими по духу и по плоти представителями человеческого рода.

Затем они обсудили острые общественно-политические проблемы: коррупцию во всех эшелонах власти, организованную преступность, социальное расслоение, выкачивание ресурсов из развивающихся стран, нищету, однополярность мира, управление из-за кулис политическими катаклизмами, глобализацию, межэтнические конфликты, искусственно спровоцированный мировой экономический кризис, терроризм, отрицательный прирост населения в развитых странах, неизлечимые заболевания. Соня указывала на проблему, а Герберт тут же находил тяжелый, но достойный и нравственный путь ее преодоления. Он говорил обо всем с мягким и добрым юмором. Соню очень увлек разговор, ей казалось, что она знает этого человека давным-давно. Он не состязался с ней в остроумии как Дирк и ничего от нее не ждал как Элай. Герберт умилялся ее шуткам и рассуждениям и почти незаметно направлял беседу в нужное русло, он, видимо, хотел на наглядном примере своих взаимоотношений с Соней продемонстрировать дружески-ненавязчивую воспитательную роль старшего поколения.

София удивилась широкому кругозору своего собеседника, бывшего простым матросом, на что тот пространно ответил, упомянув свой богатый жизненный опыт, самообразование, привычку постоянно и мучительно думать и переживать за судьбы мира вообще и каждого отдельного человека в частности.

Затем он стал рассказывать анекдоты и забавные истории из далекого прошлого, смысл которых Соня не поняла бы, не зная мелких деталей исторического контекста, которые пояснил Герберт. Соне хотелось говорить с ним без конца, она забыла о своих печальных обстоятельствах и не помнила, сколько времени они провели за увлекательной беседой.

Наконец, ей страшно захотелось спать, она была очень переутомлена. Голос этого человека успокаивал, рядом с ним Софии, такой растерянной и расстроенной всеми произошедшими событиями, казалось, что она обрела точку опоры.

— Да, пора спать, — сказал собеседник, будто угадав ее мысли, — эта одежда вам давит, я ее расстегну, не смущайтесь, мне часто приходилось оказывать первую помощь утопающим и заболевшим лихорадкой. Какой-то дурак завязал вам узел на шарфике мертвым узлом, придется разрезать, в темноте его не развязать. Около Сониной шеи полоснуло что-то острое, и вроде ее слегка оцарапало.

— Ах, извините, проклятая темнота, но ничего этот шарф мог вас задушить во сне, я сейчас отнесу вас в постель.

— А где же Данила мой брат?! — закричала Соня. — Надо найти его срочно. Странно, но она только сейчас вспомнила про Даню.

И тут она услышала крик Данилы прямо у себя под ухом:

— Соня, пойдем, умоляю тебя, здесь опасно оставаться, я чувствую, произойдет нечто ужасное. Ради памяти капитана мы не должны этого делать. Побежали отсюда скорее.

— Как побежали? Куда?

— Ты что не видишь?! Данила указал рукой туда, где обычно был трап. И Соня увидела, что сквозь тьму виден молочно-белый туман, который скрывает выход с корабля.

— Когда появился туман? — спросила Соня.

— Он все время здесь был! Почему ты не видела выход!? Уже многие ушли и Краб, и отец Олег, и боцман. Кое-кто остался, видишь вон тот человек с черной бородой и вот этот страшный старик-матрос с одним глазом и почерневшими зубами.

Из-за белого тумана тьма стала не такой густой. Соня огляделась и увидела, что эти люди действительно сидели на палубе и пили ром.

— И ты тоже решила послушать дьявола и остаться! — с возмущением констатировал Даня.

— Так все-таки это был голос сатаны? И мы не плывем в порт? — удивилась Соня.

— В какой порт? Нет, не плывем! Мы стоим, и я не знаю, что будет дальше! — Данила задыхался от волнения.

— Ты видел удивительные картины, замки, красивых людей, машины?

— Я видел Лену, необыкновенные аттракционы, мотоциклы и слышал таинственный голос, обещавший мне любовь и приключения.

— Значит, он показывал всем разные картины, это ложь, наваждение, мне страшно, пошли скорее, — закричала София, — но выхода я точно не видела.

— Нет, выход все время здесь находился. Прошла почти вся ночь, ты была не в себе.

— А что же я делала все это время? Почему я тебя не видела?

— Не знаю, ты не замечала меня в упор. Стояла и смотрела на эту темноту как заколдованная, я измучился, изо всех сил звал тебя. А потом ты долго говорила с этим страшным мерзким стариком. Он обнимал тебя, а потом снял почти всю одежду и сделал ножом надрез под шеей. У него при этом было такое лицо, будто он получал удовольствие, это было мерзко, я ужасно боялся за твою жизнь. Когда ты позвала меня, как будто какая-то сила заставила его отойти от тебя.

— Да действительно, я почти без одежды. Кошмар!

Соня быстро оделась.

— Разве он старик? Мне так не показалось. Зачем он обманывал меня? Почему я раньше не видела его на корабле?

— Да видели мы его сто раз. Это Вилли, тот отвратительный тип с одним глазом и почерневшими зубами.

— Но он представился Гербертом, — возмущенно крикнула Соня.

— Соня открою тебе страшную истину, люди не всегда говорят правду.

— Заткнись, и без тебя тошно, я так устала, — проворчала Соня, — со мной что-то случилось, я не в себе, схожу с ума, мне очень плохо.

Соня огляделась и увидела, что тьма чуть рассеялось, от выхода, покрытого молочно-белым туманом, шел свет. Она рассмотрела того, кто говорил с ней, это действительно был старик с безобразным лицом. Он ухмылялся, облизывал нож и протягивал к Соне руку, делая неприличные жесты.

— Какой ужас, в темноте я его не разглядела.

Она протянула руку к шее, из пореза капала кровь. София закричала.

— А еще я видела какой-то тусклый красноватый свет. Что это было?

— Отблески адского огня, — мрачно ответил Данила. — Соня, ты зависаешь, нам надо скорее уходить. Почти все уже ушли, умоляю, сейчас что-нибудь опять тебя задержит.