Хочу ли я сказать, что в Небесной республике нет места фэнтези? Что все книги должны быть трезвыми и скучными, в духе эдакого социологического реализма? Вовсе нет. Если в этой республике не найдется места фэнтези, то ее незачем и строить. Какие же это будут небеса? Нет, жить в таком месте будет неинтересно. Я говорю о другом: важно, чтобы фэнтези не противостояла реальности: фантастическое и реальное должны естественным образом сочетаться друг с другом. «Джек и бобовый стебель» — это республиканская история, потому что волшебство в ней вырастает из самых обычных, общеизвестных вещей — из пригоршни бобов — и в самом обычном, ничем не примечательном месте: бобовый стебель видно прямо из окна кухни. А «Властелин колец» — не республиканская история, потому что в ней нет ни единой точки соприкосновения с нашей жизнью. Средиземье — вымышленное место: его нет и никогда не было, и попасть туда невозможно. Да и персонажи ведут себя не как люди, в отличие от тех, кто действует в другой истории о Кольце. Я имею в виду вагнеровское «Кольцо нибелунга»: мир, изображенный в этих операх, тоже вымышлен, но это республиканская история, потому что у Вагнера боги и герои ведут себя в точности как люди, хотя и в более крупном масштабе. Никакие человеческие добродетели и никакие человеческие искушения им не чужды. А у Толкина осталась в лучшем случае половина от всего репертуара. В Средиземье сексуальные отношения отсутствуют как класс. Должно быть, детей там доставляют почтой.

Короче говоря, жители Небесной республики должны вести себя в точности как мы и испытывать полный спектр человеческих чувств, даже если это вымышленные персонажи, внешне на нас не похожие, — вроде муми-троллей Туве Янссон, меннимов Сильвии Во или добываек Мэри Нортон. Обитатели этой республики — такие же люди, как мы, даже если они уже мертвы. Республика кишмя кишит привидениями — и у привидений тоже есть демократические права. Хороший тому пример — страшная сказка Иэна Марка «Кто-кто-кто у нас хороший мальчик?»: папа строит в саду вольер для волнистых попугайчиков — на участке, где почему-то не приживаются никакие растения. Но попугайчикам тоже неуютно, и в один прекрасный день они начинают говорить между собой:

Такие привидения, которые появляются только для того, чтобы напугать нас, — привидения-спецэффекты, на месте которых с тем же успехом могли бы оказаться злые инопланетяне или доисторические чудовища, — не сообщат нам ничего полезного о Небесной республике. Но привидения, напоминающие нам о том, что все мы смертны, — такие же полноправные граждане, как и мы. Мы, республиканцы, чтим умерших и разговариваем с ними, чтобы научиться жить. Обитатели Небесной республики — это такие существа, с которыми мы запросто могли бы дружить; могли бы подражать им и даже влюбляться в них; могли бы обрадоваться, если бы нам сказали, что мы на них похожи. Одним словом, они — такие же, как мы.

Следующая важнейшая особенность Небесной республики заключается в том, что происходящие там события имеют значение, а от поступков персонажей что-то зависит.

Но для кого они имеют значение? И что именно от них зависит? Бога, который не упускал из виду даже смерти воробья, больше нет. Так что для него это все значения не имеет. На мой взгляд, важно то, что поступки персонажей имеют значение для них самих. Республика — это такое место, в котором вы можете что-то менять; как открыл для себя мистер Полли в романе Уэллса, «если окружающий мир тебе не нравится, его можно изменить».

Сегодня я буду говорить в основном о книгах, которые читают дети, а обстоятельства, описанные в таких книгах, не всегда соответствуют тем, в которые попадают взрослые люди, но это лишь вопрос масштаба. Важно лишь то, как герои ведут себя перед лицом своих проблем и какой подход к решению этих проблем отстаивает книга.

Хорошим примером послужат две книги об Эмиле Тышбайне, которые Эрих Кестнер написал в тридцатые годы, — «Эмиль и сыщики» и ее продолжение «Эмиль и трое близнецов». В первый книге юный Эмиль отправляется из маленького городка Нойштадта в Берлин, в гости к родственникам. В поезде он засыпает, а проснувшись, видит, что его обокрали: кто-то стащил деньги, которые овдовевшая мать Эмиля передала его бабушке. Денег было не так много — персонажи отнюдь не богачи, но тем хуже: они не могут позволить себе потерять даже небольшую сумму. И Эмиль чувствует, что на его плечи легла ужасная ответственность.

Но, добравшись до города, он быстро находит помощь. Он знакомится с другими ребятами, совместными усилиями они выслеживают и разоблачают вора, и все заканчивается хорошо. Деньги удается вернуть. Республиканская идея заключается в том, что ребята решают проблему самостоятельно и при помощи самых обычных человеческих качеств и средств: находчивости, сообразительности, решимости и, не в последнюю очередь, доступа к телефону.

В следующей книге Эмиль старается смириться с тем, что его овдовевшая мать собирается снова выйти замуж. Потенциальный отчим, господин Йешке, Эмилю нравится, но, как известно любому сироте, не в этом дело. Эмиль предпочел бы жить с матерью только вдвоем. Но он ей об этом не говорит. В замечательном отрывке, к сожалению слишком длинном, чтобы процитировать его полностью, Эмиль обсуждает все последствия маминого решения с бабушкой, и та объясняет ему, что мама на самом деле полностью разделяет его чувства. Она тоже предпочла бы остаться вдвоем с Эмилем, но в отличие от него она думает о будущем: ведь рано или поздно Эмиль вырастет и уйдет из дому, а между тем господин Йешке — хороший человек. Выслушав бабушку, Эмиль в отчаянии восклицает: «Я не знаю, что мне делать!»

Эмиль выбирает правильный путь, потому что Эмиль — герой республики, такого места, где дети растут и учатся быть взрослыми, а бодрость духа и отвага многое меняют.

Еще одна книга, которую я обожаю по тем же причинам, — «Малыш Тим и храбрый капитан» Эдварда Ардиццоне. Тим сбежал из дому и ушел в море. Все идет замечательно, пока не поднимается шторм. Корабль начинает тонуть. Тим и капитан стоят на мостике.