– Вас там что, в жертву приносили? – мрачно поинтересовалась Танька.

Майор так и замер с бутылкой в зубах. Тонкой струйкой квас потек по подбородку. Вовкулака судорожно сглотнул, вынул бутылку изо рта и уставился на Таньку.

– Это ты к чему? – грозным тоном поинтересовался он.

– Да ни к чему. Пошутила я. Сами же говорите: кишки, душа… – испуганная подозрительным взглядом, пролепетала Танька.

– Никаких жертвоприношений, – твердо, словно гвозди вколачивал, объявил майор. – Самое обычное житейское дело. Завещание. Что тут такого?

– Да ничего, ничего! – завопила Танька. И тут же уставилась на майора не менее подозрительно, чем он на нее: – ВЫ составляли завещание?

Майор слегка обиделся:

– Мне что, по-твоему, и завещать нечего?

– Если вы всех на деньги, как нас, выставляете… – прикидывая на глазок стоимость сделанного в квартире ремонта, ответила Танька.

– Но-но, попрошу без намеков! – перебил ее майор.

– А зачем вы его составляли? – продолжала наседать Танька.

– В цивилизованных странах человек чуть не с роддома уже завещанием обзаводится, – попытался выкрутиться майор. – Чтоб знать, кому в случае чего неиспользованные памперсы достанутся!

– То в цивилизованных! А наш человек за завещание берется, если боится чего! Вы наш человек или шпион американский?

– Наш я, наш, хотя человек и не все время, – огрызнулся майор. – Отвязалась бы ты от меня, а? Оно тебе надо, мое завещание?

– Мне надо, чтоб вы сказали, что Ирке на Хортице делать! – выдала Танька.

Майор опять захлебнулся квасом.

– Нет, с вами и не попьешь спокойно! – Он отставил бутылку. – Ты как догадалась про Хортицу? – Перевел взгляд на Ирку. На лице его отразилась задумчивость… – Что, твой сказал? – неуверенно предположил он. – Ты с ним все-таки… контактируешь?

Ирка уже хотела в очередной раз поинтересоваться, какой такой «твой», но тут же резко захлопнула рот и ответила майору ничего не выражающим взглядом.

– Если он сам твоим оборотничеством не занимается, чего вы в меня-то вцепились?! – почти проскулил Вовкулака. – Ну объясни ты ему! Я его очень уважаю, ну вот правда – очень! И древние обычаи я тоже уважаю! Но ведь не настолько!!! – прокричал майор. Вдруг лицо его просветлело: – Кстати, а про время-то, про время он что, забыл? День подходящий нужен!

Ирка с Танькой быстро переглянулись. Богдан оказался прав.

– Если бы ты раньше начала, до двадцать второго июня, я бы тебя, честное слово, сам свозил! – нервно продолжал майор.

– Не поняла! – возмутилась Танька. – Ирка что, войну собирается начинать, зачем ей обязательно двадцать второе июня понадобилось?

– А тебе и не надо понимать! Сидите теперь спокойно и ждите декабря! Не вздумайте соваться на остров сейчас! Это опасно! Смертельно опасно!

И снова в словах Ментовского Вовкулаки зазвучала жуткая, разъедающая душу тоска. Неподвижным взглядом он уставился в темноту за окном. Ирка почувствовала, как комната наполняется тревогой, страхом, мучительным ожиданием. Майор коротко встряхнул головой, будто прогоняя печальные мысли, и решительно объявил:

– Да и не получится сейчас ничего, поверь мне! И вообще, давайте закончим бесполезный разговор! – Он поднялся. – Вечер, на улицах темно, а я вас проводить не смогу, работы много. Так что идите-ка вы поскорее домой, детки, а то еще обидит кто.

– Интересно, кто это рискнет обидеть ведьм? – высокомерно поинтересовалась Танька.

– На вас не написано, кто вы такие, – резонно возразил майор. – И я тебе уже когда-то говорил: ваше колдовство для драки не годится. Пока вы заклятие сплетете, вас сто раз уделать можно.

– А вот была бы Ирка настоящим оборотнем… – начала Танька.

– У-у-у! – взвыл Вовкулака. – Опять! Хватит! А ну, марш отсюда, все печенки прогрызли! – подталкивая ребят в спины, он подогнал их к выходу.

В одно мгновение вся троица очутилась на площадке. За ними глухо хлопнула дверь.

– Какой-то он дерганый последнее время, – задумчиво сообщила Ирка, – нервный.

– Нервный? Мент поганый, вот он кто! – припечатала Танька и с досадой стукнула кулаком в бронированную дверь.

Словно в ответ на ее стук, в глубине квартиры что-то глухо бахнуло, послышался звон бьющегося стекла, а потом – грохот и крик. Стукаясь лбами, Ирка и Танька рванули к замку. Сразу две капли ведьминой крови упали на замочную скважину.

– Ой, лишняя! – вскрикнула Танька.

Вторая капля и впрямь оказалась лишней. Замок задымился и рванул. Бронированная дверь содрогнулась и полыхнула пламенем. На месте замка красовалась здоровенная рваная дыра, будто пальнули из гранатомета. Створка тихо заскрипела… И медленно приоткрылась. Казалось, время остановилось. Всего на долю секунды. Но этого хватило. Хватило, чтобы… прийти в полное замешательство и не поверить своим глазам.

Комната напоминала картину в раме, жуткую и одновременно завораживающую. На заднем плане красовалось окно с начисто выбитым стеклом, мелкие осколки блестящим конфетти усыпали мебель и пол. На переднем, скорчившись и закрыв голову руками, лежал майор. Над ним, растопырив крылья и грозно топорща перья, зависла пара здоровенных белых соколов. С загнутых клювов капала кровь. Третий сокол валялся на полу, выставив кверху скрюченные лапы, точно курица на базарном прилавке. Рядом с ним дымился искореженный кусок металла, в котором с трудом можно было опознать замок. Птицы в комнате и ребята в дверях обалдело пялились друг на друга. Но тут майор с трудом поднял залитое кровью лицо и прохрипел:

– Бегите отсюда! Бегите же!

Немая сцена пришла в движение. Бешено заклекотав, сокол взмыл в воздух. Выставив скрюченные когти, ринулся на ребят. Взвизгнув, Танька отпрянула в сторону… А Ирка словно сошла с ума!

– Дичь! Добыча! – заорала она и, утробно завывая, выскочила навстречу соколу.

– Куда, ненормальная, ты ж не перекинулась! – крикнула ей вслед Танька, но Ирка не слушала.

Высоко подпрыгнув, она метким, безошибочным движением ухватила птицу за хвост. Лапы у сокола задрались, он потешно засучил ими в воздухе, забил крыльями…

– Пусти его, борзые вообще на соколов не охотятся! – завопила Танька.

Богдан бросился Ирке на помощь.

Но девчонка уже валилась на пол, сжимая в руках выдранные из птичьего хвоста перья. Позабыв про Вовкулаку, пара соколов пикировала на Ирку. Загнутые клювы нацелились ей в голову. Стремительным движением девчонка закатилась под стол. Громадные когти с лету вонзились в пол, пробивая дубовый паркет насквозь.

Богдан схватил недопитую майором бутылку и запустил ею в замешкавшегося сокола. Тот взмыл к потолку, пропустив снаряд под лапами. Оставляя за собой дорожку разлитого кваса, бутылка покатилась по полу. Танька торопливо выкрикнула: