– И все-таки она бесполезна, Дарж! Если это действительно ключ, способный пробудить волшебную силу цитадели, то почему замочную скважину поместили там, где ее невозможно найти?

– Наверное, этого просто не стали делать, – раздался у нее за спиной чей-то голос.

В зал вошел Орагиен в сопровождении Гредина. В ответ на недоуменный взгляд Грейс старый Толкователь Рун улыбнулся.

– Мне кажется, что для тех, кто построил цитадель, место такой замочной скважины было настолько очевидно, что они не стали делать надпись, которая бы указывала на него. Но для нас, кто пришел сюда семь веков спустя, это оказалось тайной.

Грейс подумала, что он, пожалуй, прав.

– Вы сказали мне, гроссмейстер, что камни цитадели связаны рунами. Вы сможете растолковать их и прочесть вслух, чтобы воззвать к жизни магические силы крепости?

На вопрос ответил Гредин, опередив своего наставника:

– Боюсь, что нет, Ваше величество. Только связанная руна может пробудить к жизни другую связанную руну.

Орагиен многозначительно посмотрел на юного Толкователя Рун.

– Ты сообразителен, Гредин, но еще многого не знаешь. – Он перевел взгляд на Грейс. – Все правильно – невозможно разбудить связанную руну, просто назвав ее имя. Однако есть и другие способы воздействовать на связанную руну. В арсенале рунной магии имеются и другие средства, которые помогут достичь желаемой цели.

– Какие же? – спросила Грейс.

– Связанную руну способна оживить вода или жар огня, или даже тот час, когда звезды над ней займут особое место на небе. Что угодно может привести в действие магию руны. Все зависит от того, какой замыслил ее создатель.

Грейс задумчиво пожевала губу. Слова Орагиена напомнили ей слова Грислы.

Если у тебя есть ключ, то для него обязательно найдется замочная скважина.

Может быть, они делают что-то неправильно? Может, причина неудачи кроется не в том, что замочную скважину не нашли, а в том, что ее вообще не существует?

– Надежда, – негромко произнесла она. – Что дает нам надежду?

– Жизнь, – немедленно откликнулся Гредин. – Надежда умирает последней. Там где жизнь, там всегда есть место надежде.

– Верно, – посмотрела на него Грейс. – А что еще дает надежду?

Орагиен задумчиво погладил бороду.

– Наступление весны дарит надежду, надежду на обновление. Парящий в небесах орел – символ надежды.

– Знамя, трепещущее на ветру, – возбужденно добавил Гредин. – Дружеское рукопожатие мужчин. Поспевающая нива. Младенец на руках матери.

Грейс удивленно подняла брови.

– Младенцев у нас тут нет, давайте думать еще. Что еще является символом надежды?

– Рассвет, – пророкотал чей-то бас.

Все посмотрели на Даржа. Эмбарец испуганно заморгал, смущенный всеобщим вниманием.

– Простите меня, если помешал вашей беседе, – извинился он.

Грейс крепко сжала его руку.

– Не извиняйся, Дарж, ты прав. Рассвет приносит надежду. Утро сменяет ночь. Свет приходит после тьмы.

Грейс бесчисленное количество раз рассматривала каменный диск руны с тремя серебристыми полосками. Но разве когда-нибудь она изучала ее вне помещения при ярком дневном свете? Этого она не могла припомнить.

За стенами крепости стоял ясный день, и через высокие окна зала внутрь проникали потоки яркого солнечного света, похожего на жидкое золото. Грейс приблизилась к одному из окон. Она протянула руку, чтобы на руну падал свет. Белая поверхность каменного диска показалась ей похожей на золото.

Однако ничего не случилось. Грейс досчитала про себя до десяти, затем до двадцати. Руке стало тепло от солнечных лучей, ладонь вспотела.

– Извините меня, Ваше величество, – произнес за ее спиной Дарж. – Я вовсе не хотел вселять в вас напрасные надежды.

– Что здесь происходит? – спросил сэр Тарус, вошедший в зал вместе с командором Палладусом.

– К сожалению, ничего, – ответила Грейс и убрала руку в сторону от потока солнечного света.

Лежащая на ее ладони руна продолжала сиять золотистым светом.

– Не может быть! – удивилась она.

Однако все было именно так. Руна по-прежнему излучала свет, который сделался еще ярче. Серебристые линии горели. Руна прямо на глазах стала увеличиваться в весе и нагреваться.

– О боги! – вскричал Палладус. – Она становится все больше!

Диск достиг размеров монеты, затем увеличился вдвое… втрое. Руна потяжелела настолько, что Грейс выронила ее, и она упала на камышовую подстилку. Все столпились вокруг, не подходя при этом слишком близко. Прямо на глазах у всех диск увеличился до размера обеденной тарелки. Он сиял настолько ярко, что приходилось сощуривать глаза.

– Смотрите! – указал Орагиен.

С поверхности руны вверх ударил столб света более яркого, чем солнечные лучи, которые проникали в окна зала. Внутри плясали пылинки, моментально превращавшиеся в искры огня. Сливаясь, искорки начинали двигаться более упорядоченно, превращаясь в узнаваемый образ.

Образ мужчины. Высокого, с горделивой осанкой и мужественными чертами лица. Его одежды украшали многочисленные символы власти. Грейс сразу же поняла, что это – Повелитель Рун. Или был таковым многие столетия назад, когда было создано волшебство.

– Приветствую тебя, Властительница Малакора, Несущая Надежду! – заговорил образ Повелителя Рун, глаза его горели, словно угли. – Поскольку тебе была дана эта руна, то на тебя возлагается и самая священная обязанность, самая главная из всех, которыми когда-либо удостаивались наследники короля Ультера. Тебе предстоит пробудить к жизни магию Неприступной Цитадели, когда настанут времена мрака и опасность нависнет над миром.

– Но как? – прошептала Грейс, глядя на светящееся изображение. – Как мне пробудить его?

Самого Повелителя Рун в зале не было – в воздухе висел лишь его бестелесный образ, созданный, видимо, много столетий тому назад. Однако слова прозвучали как осмысленный ответ на вопрос Грейс.

– Мы собственными руками создали Неприступную Цитадель и заколдовали ее, – продолжил образ Повелителя Рун. – На ее камни мы наложили чары могущества. Когда эти камни проснутся, никакое творение сил зла не сможет остаться в живых, прикоснувшись к ним. Чтобы разбудить их, нужно отдать им приказ. Цитадель обязательно узнает наследников короля Ультера. Кровь Малакора с давних пор была ключом к надежде, об этом тебе наверняка говорили отец с матерью. Да не померкнет никогда свет Сияющей Башни!

После этих слов на миг воцарилась тишина, и изображение Повелителя Рун исчезло. На полу по-прежнему лежала руна, снова принявшая прежний размер и потускневшая, как и раньше.

– Особой пользы из этих слов не извлечь! – с легким пренебрежением в голосе произнес Тарус.