чем ожидается в настоящее время, и тем самым дать себе второй шанс.

Приведу упрощенный численный пример. Допустим, вероятность крайне серьезного изменения климата составляет 0,1 %, а вероятность того, что такое изменение климата приведет к массовому вымиранию, равняется 50 % при общем риске вымирания в 0,05 %. Допустим, геоинженерия решает климатическую проблему, но может вызвать вымирание с вероятностью 1 %. В таком случае не стоит применять техники геоинженерии прямо сейчас, поскольку риск в 1 % выше, чем общий риск в 0,05 %. Однако, если мы обратимся к геоинженерии только в случае крайне серьезного изменения климата, общий риск снизится: вероятность нашего вымирания составит всего 1 %, хотя в ином случае она составляла бы 50 %. Следовательно, такой условный подход к геоинженерии снизит общий риск вымирания с 0,05 до 0,001 %. Это также может случиться в более реалистичных моделях. Главное – дождаться возникновения ситуации, когда риск применения геоинженерии станет ощутимо ниже, чем риск ее неприменения. Подобная стратегия может быть также применима к другим типам экзистенциального риска.

306

Ehrlich (1969).

307

Из речи, произнесенной в 1969 году; цит. по: Mann (2018).

308

16,6 млн человек в 1960 х годах, 3,4 млн в 1970 х и примерно по 1,5 млн в среднем за десятилетие в последующие годы (Hasell & Roser, 2019). Обратите внимание, что учитываются только смерти в результате зафиксированного массового голода, а не все смерти, связанные с нехваткой продовольствия.

309

Это повышение продуктивности сопряжено со значительными экологическими издержками.

310

Часто утверждается, что он спас около миллиарда жизней. Такая оценка сомнительна по многим причинам: очень сложно сказать, сколько жизней на самом деле спасла “зеленая революция”; очень важные роли в “зеленой революции” сыграли и многие другие люди; а если бы эти сорта не вывел Борлоуг, то вывел бы, возможно, кто нибудь другой. Пожалуй, лучше всего считать, что он просто сыграл ключевую роль в одной из главных в XX веке историй гуманитарного успеха. Но я полагаю, что в попытках оценить его вклад в количественном выражении что то есть, пусть даже результат получается очень приблизительным, ведь это помогает нам лучше понять масштаб того, что один человек может дать миру. Я подозреваю, что в случае с Борлоугом реальная цифра пребывает в диапазоне от десятков до сотен миллионов, но это все равно невероятное достижение – вполне возможно, что никто никогда не спасал больше жизней. О людях, которые своим трудом спасли миллионы жизней, прекрасно рассказывается в книге Scientists Greater than Einstein (Woodward, Shurkin & Gordon, 2009) и на ее сайте www.scienceheroes.com. Там число спасенных Борлоугом жизней оценивается примерно в 260 млн.

311

UN DESA (2019). Таким образом, продолжающийся рост объясняется в основном демографической инерцией (непропорционально большой долей людей детородного возраста из за более высокого уровня рождаемости в прошлом), а не тенденцией заводить много детей.

312

Взято с изменениями из Roser, Ritchie & Ortiz-Ospina (2019).

313

Wise (2013); Gietel-Basten (2016); Bricker & Ibitson (2019).

314

Неясно, будет ли дальнейшее увеличение благосостояния и влияния людей усиливать (негативное) воздействие человека на окружающую среду. Начать хотя бы с того, что люди ценят здоровую среду, а потому пускают часть новообретенного богатства и влияния на заботу о ней и переходят к потреблению более дорогих, но менее вредных продуктов. Это привело к появлению теории об экологической кривой Кузнеца, в соответствии с которой негативное воздействие на окружающую среду возрастает вместе с доходом на душу населения в период индустриализации, но начинает снижаться, когда общества продолжают богатеть. Есть данные, которые подтверждают эту теорию, но свидетельства противоречивы. Вероятно, теория применима к одним типам экологического ущерба, но неприменима к другим и не позволяет сказать, когда именно наступит переломный момент. Кроме того, не стоит забывать, что более бедные страны по прежнему находятся в начале своих кривых, а значит, ситуация при любом раскладе может сначала усугубиться и лишь затем улучшиться. См. Stern (2004).

Часто высказывается мнение, что, если мы хотим уберечь нашу смертную планету от уничтожения, экономический рост должен остановиться (или потребление должно выйти на плато). Но это не так очевидно, как кажется на первый взгляд. В представлении экономистов потребление и рост включают такие продукты и услуги, как образование, программное обеспечение, искусство, исследования и медицина, где дополнительную прибавочную стоимость можно создавать без сопутствующих экологических издержек. Рост также может происходить в сфере зеленых технологий, замещающих вредное потребление. Хотя вредное в экологическом плане потребление должно выйти на плато, ничто в теории не препятствует нам сосредоточиться на росте в этих иных сферах и создавать мир красоты, знаний и здоровья, который будет значительно лучше того, что есть у нас сегодня, и при этом снижать свое воздействие на окружающую среду.

315

Ископаемое топливо (Roberts, 2004); фосфор (Cordell, Drangert & White, 2009); плодородные почвы (Ar-senault, 2014); пресная вода (Gleick & Palaniappan, 2010); металлы (Desjardins, 2014).

316

Доля доступной пресной воды, по оценкам ученых, составляет около 2 % всех грунтовых вод планеты (Boberg, 2005).

317

Поскольку это будет в интересах людей. Профессор Джулиан Саймон и Пол Эрлих заключили об этом знаменитое пари: они взяли типовую корзину сырья и попытались понять, увеличится или уменьшится ее стоимость со временем. Увеличение стоимости корзины говорило бы о дефиците сырья, а уменьшение – о его изобилии. Саймон выиграл пари, но результат довольно сильно зависел от конкретного ресурса и периода времени, поэтому не стоит искать в этом особый смысл.

318

Kolbert (2014); Ceballos et al. (2015).

319

Ни один набор данных не позволяет составить представление обо всех видах: в палеонтологических данных больше сведений о видах, которые легко фоссилизируются, а современная статистика уделяет непропорционально много внимания видам, представляющим особый интерес, а также видам, которые, как мы подозреваем, уже находятся под угрозой. Кроме того, статистические проблемы связаны с тем, что при анализе современных данных темпы вымирания определяются за очень короткие периоды времени, хотя нам следует ожидать гораздо больше естественной изменчивости, чем за миллионы лет, записанные в палеонтологической летописи (Barnosky et al., 2011,