Говорят, что на Чуркинском полуострове (около Владивостока) японские солдаты украсили себя красными бантиками. Для начала достаточно.

Владивосток. 26 февраля

Беседовал с председателем правительства А.С. Медведевым. Настроение членов правительства весьма среднее – все они не прочь бы сложить свои полномочия и отказаться от высоких почестей.

«Все мои коллеги в прострации, только и мечтают об уходе, – заявил А.С. – Ведь и для меня по тактическим соображениям лучшее время для ухода. Но как уйти, кто заменит?»

Я понимаю эту трагедию власти – весь ее состав менее всего думал, что им когда-нибудь придется управлять территорией, из которой одна Камчатка почти больше всей Японии. Они – ценнейшие земские работники, два из них прекрасные педагоги, один отличный энергичный врач, один толковый землемер и один просто земский сотрудник, с головой ушедший в изучение кинематографа, в котором он видит прекрасное средство для целей просвещения народа.

Во всех этих почтенных и полезных профессиях все же очень мало опыта для управления государством.

Вот теперь мне понятен кураж маленького атамана Калмыкова: он силен волей и дерзает, не считаясь с средствами. Продержался два года, и как он вызывал всеобщий трепет, расстреливая и томя в тюрьмах десятки честных, умных и безусловно дельных людей!.. Он не терзался сомнениями и правил, как ему нравилось. Это гримасы революции.

Власть для одиночки в процессе революции, если он не гениален или не беспринципен до гениальности, – действительная трагедия.

Это бремя по силам только крепкой политической партии, в этом случае недочеты индивидуальные восполняются единой несокрушимой партийной волей.

Беспокоят Медведева и японцы: «Они что-то задумали».

«Да, вероятно, – возразил я, – нельзя же им не думать».

«В Николаевске-на-Амуре положение очень обострилось, в этом отчасти секрет ухода японцев из Амурской области, они там слабы и сильно разбросаны».

Владивосток. 2 марта

Через британскую военную миссию получил телеграмму генерала Войцеховского из Читы, в которой он сообщает, что привел в Забайкалье 30 тысяч испытанных бойцов, которые охотно поддержат всякую демократическую власть, но непримиримы в отношении большевизма, и спрашивает мое отношение к таковому.

Признаться, эта телеграмма, одновременно адресованная генералу Хорвату и всем иностранным миссиям во Владивостоке, озадачила меня. Вместе с лестным для меня вниманием, она требовала и открытого выражения моего отношения к большевизму.

Ответ мудрого кудесника генерала Хорвата, который уже появился в печати, может быть, и очень дипломатичен, но по существу является простым набором слов и страховкой, главным образом, конечно, со стороны Антанты.

Я победил первую горячность к ответу и решил несколько повременить.

В военном совете знали, что мною получена телеграмма, и ждали, что я отвечу. Мне хотелось повидать Медведева, но в этот вечер это не удалось, и я не знал, как он отнесся к запросу Войцеховского.

Владивосток. 4 марта

Заходил Боголюбов справиться, какой ответ я предполагаю дать Войцеховскому и думаю ли сообщать его военному совету. Я сказал, что охотно это сделаю, если председатель Совета Лазо зайдет ко мне.

Вечером пришел не только Лазо, но и Никифоров с Боголюбовым. Ответ мой Войцеховскому, в краткой передаче его основных положений, совершенно удовлетворил моих посетителей.

Говорили об общем положении дел, об отношениях к нам японцев и наших к ним.

И Лазо и Никифоров, оба весьма колоритные фигуры.

Лазо – 27-летний молодой человек, олицетворение физической силы, полон энергии и завидного вкуса к жизни. Малороссийский выговор, слегка картавит, не без некоторой самоуверенности.

«Я девять месяцев командовал Забайкальским фронтом», – заявил он как бы мимоходом, но не без гордости.

Самый уход в сопки уже нешуточное дело, за ним охотились с 1918 года.

Все было в нем хорошо: и плотная фигура, и хохлатый упрямый чуб, и лукаво смеющиеся глаза, и короткий и мягкий говор, и задор суждений.

Такие типы чаще среди коммунистов; их нет или мало среди эсеров, где слишком много интеллигентской говорливости, пафоса и бесконечного чая.

Эсеры с головы до ног – доподлинная Россия, в этих какая-то нерусская самоуверенность и полное отсутствие «слезы».

Никифоров – полная противоположность Лазо. Невысокого роста, по внешности типичный рабочий-коммунист, в тужурке с пуговицами с тисненым английским королевским гербом. Бледное усталое лицо аскета, с глубоко сидящими темными глазами.

Это один из наиболее видных местных коммунистов, сейчас председатель бюро финансово-экономического совета.

У Никифорова спокойная, тихая, вдумчивая речь, трезвая оценка обстановки.

«Вы большой человек, с вами приходится считаться», – тихо сказал он мне по поводу обращения ко мне Войцеховского.

Я задал ему вопрос: будут ли коммунисты осуществлять свое постановление о переходе власти к Советам?

«Да, в отношении Амурской области, где уже организуются исполкомы, но они будут жить директивами Временного правительства, которое мы отнюдь не считаем ширмой».

Если это было не вполне искренно, то во всяком случае достаточно политично.

Перед уходом Лазо сообщил мне с задором об успехах какого-то товарища Тряпицына294, руководящего борьбой у Николаевска-на-Амуре, где будто бы основательно пострадали японцы.

«Вы слышали, около Благовещенска замерзло 300 японцев, наши сибирские морозы за нас», – добавил он не без злорадства.

Вот оно, мировое братство!

Общее впечатление от визита скорее плюс – это несомненно новые люди, в них чувствуется воля к борьбе. Они знают, чего хотят295.

Владивосток. 5 марта

Заходил к А.С. Медведеву. Прервал его послеобеденный отдых. Он слегка недомогает и, видимо, очень утомлен неорганизованной работой.

Прочел мне информацию из Харбина. Войцеховский назначен Семеновым командующим войсками Дальневосточной окраины; Щетинин – начальником штаба к нему.

Острота взаимоотношений Войцеховского и Семенова, видимо, рассосалась. Теперь значительно закрепится читинская пробка и, конечно, затянется вопрос объединения с остальной Россией. «Союзники» этому помогут.

Владивосток. 6 марта

Был М.Н. Павловский, волнуется по поводу борьбы Сибземгора с бюро финансово-экономического совета; последнее опечатало было помещения Сибземгора, но сегодня принесло извинение за это распоряжение.

Отправил в британскую миссию ответ Войцеховскому:

«Чита, генералу Войцеховскому, копии по всем адресам, указанным его телеграммой.