– Это вам спасибо, Ихара-сан, за то, что вы так оперативно откликнулись на мою просьбу и пришли сюда, – отвесил я встречный поклон. Мы сидели на террасе одного из недорогих, но респектабельных ресторанов Бульвара, куда я и Викки пришли по указке нашего нового загадочного компаньона, а мадам Ихара была приглашена мной чуть позже. Мы с подругой до сих пор еще толком не пришли в себя и сидели, будто на иголках. Наверное, и вид у нас был соответствующий, потому что, как мне показалось, первым желанием Каори при нашей встрече было вежливо извиниться и уйти. Не исключено, что она и впрямь так поступила бы – мало ли, в какую сомнительную авантюру я ее опять втравлю, – не заикнись я с ходу о том, что у меня припасен для нее некий ценный подарок. Ну или не совсем подарок, учитывая то, что я все-таки собирался попросить у Ихара-сан о небольшой ответной услуге.

На вопрос о том, как я провел последние несколько дней (Каори понятия не имела, известны ли моей спутнице такие подробности, и потому изъяснялась на сей счет лишь обтекаемыми фразами), мне пришлось сначала толкнуть Наварро под столом ногой, дабы подруга не сболтнула ничего лишнего, и только потом ответить так, как полагается. То есть соврать. Весь мой ответ свелся к очередной благодарности за вовремя оказанную поддержку и столь же вовремя отосланный Платту запрос, по которому я якобы и вернулся обратно примерно пару часов назад. Возможно, от проницательной японки не ускользнуло, что я сглаживаю углы, но уверен, она не догадалась, насколько в действительности мне пришлось их сгладить. Иначе даже такая сдержанная женщина, как мадам Ихара, не сумела бы скрыть удивления, почему я до сих пор разговариваю с ней в вежливом тоне. Особенно после того, как с поиском моего М-дубля на Утиль-конвейере возникли «небольшие проблемы».

«Ладно, крошка, проехали», – так сказал бы я по этому поводу Каори, будь мы с ней не деловыми партнерами, а закадычными друзьями. Однако мне пришлось ограничиться лишь дежурными заверениями в том, что «несмотря на мелкие неприятности, в целом мое путешествие по Черной Дыре можно считать удачным». Таковы правила этикета, коих я обязан неукоснительно придерживаться, если, конечно, хочу, чтобы «Синъэй» выполнила мою очередную скромную просьбу.

– Я слышала о том, что люди нередко умирают, будучи подключенными к Менталиберту, но чтобы при этом их душа переносилась в М-эфир и продолжала там жить… – Каори озадаченно покачала головой. – Услышь я это не от вас, Созерцатель-сан, а от кого-либо другого, ни за что не поверила бы в подобное заявление.

– Если бы умирающие в реальности либерианцы заранее побеспокоились о том, чтобы администрация какого-нибудь М-транслятора осуществила корректный прием их танатоскопированных ментальных импульсов, – пояснила Виктория, – все эти мертвецы были бы живы и поныне. Но до сегодняшнего дня этой технологией владел исключительно американский институт Эберта. Только там и нигде больше проводились такие опыты на добровольцах.

– А уже через час эти секреты могут оказаться и у вас, – добавил я и продемонстрировал Ихара дисплей своего лок-радара, где была записана выданная нам сицилийцем информация. – Вам надо лишь настроить один из М-трансляторов на прием вот этого алгоритма входа, и вскоре «Синъэй» станет счастливым обладателем секретной М-эфирной технологии.

– Технологии, на которую у нас нет никаких прав, – уточнила Каори, изобразив одну из своих доверительных служебных улыбок. – И к тому же, как я понимаю, кто-то ради этого предприятия собирается взаправду умереть.

– Но разве такие нюансы могут послужить преградой для вашего обычного женского любопытства? – с такой же вкрадчивой улыбкой полюбопытствовал я.

– Безусловно, нет. – Улыбка мадам Ихара стала еще шире, а в глазах мелькнул огонек ехидства. Уж кто-кто, а мы с Каори всегда понимали друг друга не то что с полуслова – с полунамека, – и я знал, что в душе она – та еще хулиганка. – Скажите лишь одно: тот человек, который… ну вы понимаете какой… он собирается навсегда распрощаться с реальностью добровольно или же по чьему-нибудь принуждению?

– Разумеется, добровольно, Ихара-сан! – нахмурился я, решив, что будет нелишне выказать легкую обиду. Иными словами, поддержать старую восточную традицию, которые чтит эта женщина. – Неужели вы подумали, будто я – ваш старый друг – способен пойти на убийство ради личной выгоды?

– И в мыслях не держала такого, Созерцатель-сан, – поспешила откреститься от своих завуалированных подозрений Каори. – Я имела в виду совсем другое, поверьте. Просто, знаете ли, некоторые детали вашего предложения выглядят… слишком провокационно, и мне хотелось бы оговорить их поподробнее.

– Человек, о котором идет речь, обречен на смерть, поэтому единственный шанс для него выжить – это добровольно умереть в реальности и воскреснуть здесь, в Менталиберте. – Мне пришлось вкратце обрисовать ситуацию, дабы японка и стоящая за ней влиятельная компания вдруг не передумали и не соскочили с заброшенного мной крючка. – Фактически, Ихара-сан, вы и «Синъэй» спасете этому человеку жизнь и одарите его бессмертием.

– И что же вы хотите получить от нас взамен, Созерцатель-сан?

– Взамен мне нужно только одно: чтобы первый танатоскопированный М-дубль, созданный вами на основе этого мнемофайла, был отпущен на свободу вместе с оригиналом своего досье. Прочие М-дубли, которые вы сотворите из оставленных у себя копий этого досье, будут целиком и полностью принадлежать вам. Только заранее предупреждаю: при жизни этот человек был крайне непростой личностью, так что ведите себя с ним поосторожнее.

– Очевидно, он был вашим другом, раз вы помогаете ему, не требуя с нас обычный гонорар за услуги, – предположила Каори. – Это весьма благородно с вашей стороны. Я ценю ваш поступок и не вижу причин, по которым «Синъэй» отказалась бы пойти вам навстречу…

Я склонил голову в знак признательности, не забыв перед этим снова пихнуть Кастаньету ногой, поскольку на лице подруги вмиг отразилось все, что она думает о нашем «друге» Аглиотти. Ох уж этот горячий баскский темперамент! Соваться с таким партнером на переговоры с японцами – все равно, что проходить проверку на детекторе лжи, но что поделаешь? Викки была посвящена в нюансы танатоскопии гораздо лучше меня, и без ее подсказок мне пришлось бы нелегко.

– Но вы обмолвились о том, что для ускорения процедуры танатоскопии предоставите нам некий мнемошаблон для снятия всех необходимых параметров. Я вас правильно поняла? – закончила мадам Ихара.

– Этот шаблон нам должны доставить с минуты на минуту, – ответил я. – Как только мы его получим, вам придется поторопиться, потому что в течение ближайшей четверти часа ваш клиент намеревается осуществить… переход из одного мира в другой. Видите ли, этот человек находится в довольно жестких условиях и крайне ограничен во времени. Есть вероятность, что у него вообще ничего не получится, но мы все же надеемся на лучшее.

– Тогда я, пожалуй, извещу кое-кого из компании, чтобы они успели подготовиться к передаче данных. Прошу меня извинить… – Каори встала из-за столика и отошла к перилам террасы, подальше от царившего в ресторане многоголосья, после чего отстегнула от лок-радара гарнитуру для конфиденциальной голосовой связи, вставила в ухо миниатюрный наушник, вызвала по коммуникатору нужного сотрудника и принялась вводить его в курс дела. Разговор у них шел на кодированном японском, и мы при всем желании не могли понять, о чем именно толкует Ихара со своим коллегой. Но по ее строгому, почти диктаторскому тону можно было догадаться, что она приводит своих операторов в полную боеготовность. Что ни говори, а в плане организации служебной дисциплины японские компании за последние сто лет нисколько не изменились.