– Что тогда интересно?

– Сегодняшний день, минута. Я теперь живу в гораздо большей степени здесь и сейчас, чем многие годы назад. Какая-то появилась эффективность жизни. Мне стало очень важно сделать хорошо то, что я в данный момент делаю. И речь не о литературной работе. Наверное, я сейчас более счастливый человек, чем когда бы то ни было в жизни. Это может поменяться в любой момент, я понимаю.

Машина останавливается. Перед нами блиндаж, полный маленьких перепуганных срочников, командир которых затейливо предлагает подъехавшим «посмотреть через оптический прицел на сторону противника».

На сторону противника смотреть не хочется. В луже у блиндажа возится трехцветный полковой котенок. Срочник в гимнастерке не по размеру шлепает носком кирзача по луже. И котенок играет с отражением.

Улицкая первой находится. Встает под навес полевой кухни и говорит в микрофоны подоспевших журналистов, в глаза изумленных солдат, в лица всех людей, неожиданно большим числом собравшихся вокруг покрытого клеенкой в цветочек полкового стола: «Я сейчас выступаю по эту сторону фронта, но я с такой же готовностью выступлю и по ту. И по все стороны всех фронтов. Мы не рожаем наших детей для того, чтобы они воевали, не растим их для этого и не воспитываем. Нет войне». Это звучит очень странно в трех метрах от боевого окопа, из которого – это нам рассказали сразу по приезде – три ночи назад стреляли боевыми. Но это – звучит!

Она – маленькая, седая, бесстрашная, – говорит и говорит. И от ее слов все военные атрибуты, начищенные и чуть ли не украшенные к нашему приезду – орудие, автоматы, блиндаж, бинокль – кажутся неуместными.

В синей дымке горизонта видны полные несобранных гранатов сады. Я смотрю на них и вспоминаю, как совсем недавно мы гуляли с Люсей по крутому берегу моря и она вдруг сказала: «Ты знаешь, Катька, никогда я не жила с такой интенсивностью, как сейчас! Я как будто получила какой-то неведомый подарок. И тороплюсь им воспользоваться, пока щедрость посылающего не закончилась. Эта моя часть жизни, пожалуй, оказалась самой прекрасной, чего я не ожидала, не ждала. Но мне в ней интересно жить. И я ее воспринимаю как что-то данное мне сверх договора и потому особенно ценное», – говорит Улицкая. И я знаю, что «Третьей попыткой» она называет и эту часть жизни, и книгу, про которую еще не уверена, что она выйдет. Но я – очень ее жду.

Светлана Бодрова, Сергей Бодров, Алексей Балабанов.

Сергей и Светлана Бодровы. Конец 1990-х. Фотографии из личного архива С. Бодровой

Мария Парфёнова с родителями Еленой Чекаловой и Леонидом Парфёновым. 2015. Фото Е. Чесноковой / РИА Новости.

Андрей Кончаловский. 2017. Фото В. Астапковича / РИА Новости.

Любовь Аркус. 2012. Фото В. Мельникова / РИА Новости.

Наталия Солженицына. 2018. Фото музея-заповедника «Царицыно».

Кирилл Серебренников. 2019. Фото В. Мельникова / РИА Новости.

Светлана Сорокина. 1998. Фото В. Горячева.

Алексей Уминский. 2016. Фото Ю. Роста.

Татьяна Тарасова. 2009. Фото О. Павловой.

Елена Грачёва. 2013. Фото С. Гусейновой.

Константин Хабенский. 2018. Фото Е. Чесноковой / РИА Новости.

Екатерина Гениева. 2012. Фото А. Житенева / РИА Новости.

Людмила Улицкая. 2011. Фото А. Рыбакова.

Ксения Собчак. 2018. Фото И. Питалева / РИА Новости.

Антон Долин. 2018. Фото Р. Ситдикова / РИА Новости.

Людмила Алексеева. 2011. Фото А. Куденко / РИА Новости.

Авдотья Смирнова. 2014. Фото О. Павловой.

Ирина Ясина. 2018. Фото Е. Рифеншталь.

Кантемир Балагов. 2019. Фото А. Есаянца / РИА Новости.

Катерина Гордеева. 2019. Фото А. Шмитько.