— Нет, спасибо, — покачала головой Аликс. — А как поступала ты, когда любимый мужчина не звонил?

— Со мной такого не случалось, — улыбнулась Виктория.

— Не случалось, чтобы мужчина не позвонил? — с любопытством спросила Аликс. Она никогда не задавала матери подобных вопросов.

— Дело не в звонках. Просто я никогда никого не любила. По крайней мере в том смысле, как понимаешь это ты. — Виктория продолжила путь. Аликс бросилась за ней вдогонку.

— Ты мне раньше об этом не говорила.

— Я никому в этом не признавалась. Я пишу романы о великих страстях и вечной, безмерной истинной любви. Если мне когда-нибудь удастся заполучить дневник Валентины и, может статься, посчастливится встретиться с призраком Кингсли, я сочиню грандиозную сагу о любви, столь сильной, что над ней не властна даже смерть. Об этом приятно читать и писать, но в жизни я не испытывала ничего похожего.

Аликс с изумлением смотрела на мать. Можно прожить с человеком годы, так и не узнав главного о нем.

— А как насчет того парня, Рокуэлла? Он ведь тебе очень нравился.

— Это был просто секс.

— Вот как? — Аликс разрывалась между желанием и нежеланием знать правду о матери. — А я думала, это привлекало тебя в молодом Андре. Я никогда раньше не говорила, но он ко мне клеился. Мне было тогда около шестнадцати.

— Дорогая, Андре клеился ко всем подряд. На вечеринке по случаю твоего семнадцатилетия я застала его в чулане с одним из парней-официантов. Он предложил мне оголиться до пояса и присоединиться к ним.

— Только до пояса? — выпалила Аликс и тотчас предостерегающе вскинула руку. — Не отвечай. А как же Престон? Мне он казался симпатичным.

— Тебе нравились подарки, которыми он тебя осыпал. Как-то раз я застала его возле корзины с грязным бельем, он рылся в нем, отыскивая твои вещи. Тогда я велела ему убираться.

Аликс взяла мать под руку.

— Прости, я понятия не имела. Вокруг тебя всегда увивалось столько мужчин, готовых на любое безумство. Я думала, тебя окружает любовь.

— Похоже, я привлекаю мужчин не того сорта. Глядя на меня, они не воображают себе двухэтажный особняк в колониальном стиле и троих детей.

— Но папа как раз об этом и думал, — возразила Аликс, но сейчас же скорчила испуганную гримаску. — Пожалуйста, не рассказывай мне ничего ужасного о моем отце.

— Я не могу сказать о нем ничего плохого. Он вырос в простом и надежном мире, где каждый знал отведенное ему место. Я была слишком юной и принадлежала к совсем иному миру. Думаю, Кеннет серьезно увлекся мной. По крайней мере вначале. Но когда между мной и его родителями начались трения, он сбежал и затаился. — Виктория ласково сжала руку Аликс. — Все это происходило много лет назад и теперь уже не имеет никакого значения. Вдобавок твой отец встретил свою любовь.

— Ты говоришь о Джилли? — Уйдя с головой в предсвадебные хлопоты и подготовку к вечеринке для будущей мамы, Аликс забросила все остальные дела. Она и не заметила, что ее отец влюблен.

— Да. Они обожают друг друга. Теперь я это ясно вижу.

Аликс тяжело вздохнула.

— Что ж, мама, похоже, мы с тобой остались вдвоем. Джаред предложил мне работу в его фирме, но я не думаю, что соглашусь. Боюсь, увидев его с другой женщиной, я просто не выдержу и помру.

— Ты еще убедишься, что можешь выдержать куда больше, чем тебе кажется. Конечно, ты должна пойти работать в его бюро. — Виктория с Аликс вышли на пристань к бару свежевыжатых соков. — Ты все еще любишь мороженое с арахисовым кремом? — спросила мать.

— Да. А твое любимое — вишневое, с кусочками шоколада?

Виктория улыбнулась.

— Да. Давай побалуем себя сладким и забудем о мужчинах.

— С радостью! — откликнулась Аликс.

Днем, около четырех, Аликс получила телефонное сообщение от Лекси.

«Мы с Тоби собираемся приодеться и поехать куда-нибудь выпить по коктейлю. Ты присоединишься к нам в полвосьмого?»

Она показала его матери.

— Пожалуй, я не в том настроении, чтобы куда-то ехать.

— Я хочу, чтобы ты согласилась, — возразила Виктория. — Я жду Фредди, мы хотим немного побыть вдвоем.

Аликс все еще колебалась.

— А что, если я одолжу тебе мое голубое платье от «Оскара де ла Рента»? — предложила мать.

— С туфлями от «Маноло Бланика»?

— Черные, украшенные стразами из хрусталя? — Виктория прижала руку к сердцу. — На какие жертвы не пойдешь ради ребенка!

Сбросив с колен три свадебных журнала и два рулона нарядной оберточной бумаги, Аликс бросилась к лестнице.

— И твои серебряные серьги с бриллиантовой россыпью, — крикнула она, взбегая по ступенькам.

Виктория издала громкий трагический вопль, что далось ей нелегко, потому что на лице ее сияла улыбка.

Войдя в дом через заднюю дверь, Лекси посмотрела на Аликс и ахнула.

— Вот это да! Ты похожа на…

— Золушку, спешащую на бал, — подсказала Тоби, выглядывая из-за плеча подруги.

Обе девушки были нарядно одеты, но Аликс выглядела так, будто собиралась выйти на подиум.

— Мама сделала мне прическу. Вам нравится? — Виктория подняла наверх волосы дочери и заколола шпильками, оставив несколько волнистых прядей по обеим сторонам лица.

— Ты смотришься великолепно, — восхитилась Тоби. — Нам следовало заказать лимузин.

— Мой грузовик тоже вполне подойдет, — возразила Лекси.

Виктория поцеловала всех трех подруг, пожелала им приятно провести время и помахала рукой на прощание.

Девушки уселись в кабину пикапа Лекси. Аликс понятия не имела, куда ее везут, но вскоре с удивлением заметила, что грузовик направляется в сторону места строительства часовни. В последний раз она приезжала сюда на поиски дневника Валентины. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Когда Лекси свернула на грунтовую дорогу, Аликс заподозрила, что тут дело нечисто.

— Куда мы направляемся?

Ей ответила Тоби:

— Прости, Аликс, но Джаред попросил нас привезти тебя сюда. Он в часовне. Хочет с тобой поговорить.

Аликс сердито нахмурилась.

— Если он хотел со мной поговорить, зачем ему понадобилось разыгрывать шарады? Зачем так усложнять?

Тоби накрыла ладонью руку Аликс.

— Пожалуйста, пойди к нему. Он сам не свой с тех пор, как вы поссорились.

— Похоже, о нашей ссоре знает уже весь остров?

Тоби перевела взгляд с Аликс на Лекси и обратно.

— Добрая половина Нантакета знает.

Аликс не смогла удержаться от смеха.