Ну, это было уж слишком! Тупи вцепился ему в горло, Амур — в бок, а Куцый, который был небольшого роста и при этом весьма осторожен, занялся — и всерьез! — королевским брюхом.

Бой закипел. Набежали другие собаки. Подробностей сражения пересказывать вам не буду. Во всяком случае, факт, что Рекс с тех пор уже не мог демонстрировать свою красоту ни на каких выставках. Он вернулся домой без большого куска уха!

«Ай-ай-ай!» — визжал он, перебегая улицу.

«Будешь трогать нашу Европу?» — кричали вслед ему наши собаки.

«Хам, хам! — лаял Куцый, разрывая лапами землю. — Нельзя тебя пускать в приличное общество! Вести себя не умеешь!»

Любила ли Европа собак? Думаю, что да. Хотя должен заметить, что собачья дружба была ей довольно тягостна. Почему? Потому что благодаря собакам она была лишена более подходящего общества. Она скучала. Целыми днями дремала, позевывала. Вы хотите знать, страдала ли она от одиночества? Да, и очень. Представьте себе, что вы находитесь в обществе существ, которые не понимают ни вас, ни ваших забот и интересов. Вы им говорите про мышей в амбаре, а они вам отвечают: «Идем охотиться на кроликов!» Сами понимаете, что это не очень-то весело. С крыши Европа иногда видела и других кошек. По соседству с нами жил один белый кот. Иногда они беседовали, но издалека. Европа, которая почти нигде не бывала, узнавала от него новости о помойках, сплетни о соседях. Она была бы рада побеседовать с ним с глазу на глаз, потолковать о том о сем. Но об этом не могло быть и речи.

Пусть бы показался на дворе какой-нибудь кот!

«Кот! Кот! — голосит пес, который первым его заметил. — Чужой кот! Чужой кот!»

И начинался содом! Все живое набрасывалось на пришельца. Миски, ведра взлетали в воздух. Преследователи вламывались в огород. Клумбы, грядки — все гибло.

«Обходи его! Забегай слева!» — кричал Тупи на Чапу, который пулей летел за котом.

«Вот, вот, вот!» — лаял в ответ фокс и уже готов был схватить чужого кота, а тот — скок! — и сидит уже на дереве.

И тут начиналась руготня:

«Ах ты такой-сякой! Зачем явился? Что, у нас своих кошек нет? Кто тебя звал? Слезай, сию минуту слезай, понял?»

Кот, естественно, и не думал слезать с дерева. Он сидел полчаса, сидел час. Собаки хрипли от лая. Тупи прибегал ко мне, тянул в сад, показывал перепуганного котофея.

«Достань его! Достань! — просил Тупи, прыгая вокруг меня и облизывая мне руки. — Еще будет ходить тут к нашей Европе! Нужен он ей! Достань его! Мы уж ему покажем, где раки зимуют!»

Я отзывал собак к другому дереву. Делал вид, что заметил там на ветке другого кота. Обманутые собаки прыгали на дерево, стараясь найти несуществующего кота. Тем временем несчастный узник исчезал.

Оттого-то Европа была одинока. У меня было предчувствие, что это плохо кончится.

Так и случилось.

Однажды утром Европа пропала. Как в воду канула. Молоко осталось невыпитым. На обед она не пришла. Не появилась и к ужину. Плохо дело!

Крися плачет. Катерина ходит злая, гремит кастрюлями:

— Это Рекс задушил Милочка! Ирод, а не пес!

С этой минуты между теткой Катериной и волкодавом началась война. Он не смел показаться ей на глаза. Доставалось ему щеткой и даже лопатой. Новая выбивалка была изломана о его спину в куски.

Прошло несколько недель. О Европе ни слуху ни духу. Крися безутешна. На нашем дворе произошли некоторые перемены: Куцый переехал к нам навсегда. Его хозяева уехали и не могли взять его с собой.

Наступили именины Криси. Праздновались они всегда торжественно, а тут Катерина решила особенно блеснуть.

— Сделаю шоколадный крем и пироги с вишнями — Крися их очень любит. Только ты, Ян, не позволяй Крисе ходить на кухню, а то сюрприза не выйдет, — предупредила она меня накануне.

Собрались гости. Веселье идет вовсю. Уже пора ужинать, все готово. Через минуту появится именинный крем.

— Боже праведный! Вон отсюда! Вон отсюда, проклятый! — несется из кухни.

Мы все бежим туда. Крема как не бывало!

Куцый!

Куцый получил свое, конечно. Но крем пропал.

Пришлось пить чай без крема. Но и так было очень весело. Только поздним вечером гости разошлись.

Куцый не показывался весь день. Но так как он любил спать в кухне под печкой, в конце концов не утерпел и, когда все стихло, забрался в уголок. Исподлобья поглядывал оттуда на Катерину, и морда у него была явно обиженная.

«Сколько шуму — и из-за чего? Из-за такой малости. Да мне эта сладкая слизь и не понравилась! Еще и сейчас меня от нее тошнит».

Тетка Катерина заметила собаку, когда зажигала лампу.

— Ах, ты сюда залез! — грозно сказала она и направилась к Куцему, держа в руке порядочную лучинку.

Куцый вскочил. Но вместо того чтобы убежать во двор, потянул носом и побежал по лестнице вверх. Уселся на верхней ступеньке и лает. А сам все время поглядывает на Катерину:

«Прошу мне не мешать! Я знаю, что делаю! Откройте дверь чердака. Отоприте, говорю!»

Катерина бегом за мной:

— Воры! Конечно, воры! Куцый так и надрывается!

— Где?

— На чердаке. Залезли туда, куда никто не ходит, чтобы нас ночью обокрасть, ограбить, зарезать…

— Да не говори ты, Катерина, таких глупостей! — пытаюсь ее успокоить.

— Глупости? — обиделась она. — Не снились мне разве сливы? А когда мне сливы снятся, обязательно беда будет.

— Как они туда могли пробраться, когда там только и есть, что слуховое окно, в которое и кошке не пролезть!

— А сливы? Я же говорю, мне сливы снились! — отвечает мне на это тетка Катерина.

Вот и толкуй с ней! Беру свечку, иду. Куцый лает, из себя выходит. Отворяю дверь чердака. Собака кинулась туда и сразу пропала где-то в соломе. Я пошел за ней.

— Катерина, Катерина, позови Крисю и сама иди сюда!

— Буду я еще ребенка звать!

— Крися, Крися, скорей иди сюда!..

Котят было трое. Один белый, а два рыженьких.

Кто их видел — сразу согласился бы, что самым подходящим именем для кошки было Европа Милочка! Такая она была милая мамаша.

— Какие прелестные! — восхищалась Крися.

— Уже видят! А глазки-то у них голубенькие, словно бусинки! Ропка, чудные у тебя дети! Как на картинке! — вторила Катерина.

Как вйдите, и Катерина примирилась с именем кошки, только сократила его по-своему.

— Ян, Ян, ты что же не хвалишь котят! Кошка бросит малышей, если их не похвалят! — напомнила мне она.

Я хвалил, восхищался. Но больше всех радовался Куцый. Он скулил от радости, лизал кошку, обнюхивал котят.