Генерал, не говоря ни слова, глянул через плечо. Оба арбалетчика тотчас подошли и встали рядом с Кадией.

— Я слышал, — в голосе Хэмила послышались какие-то новые, доверительные нотки, — что сила требует крови. Она ею питается. Это место, безусловно, является обителью силы. Отрубите ей руку, сжимающую рукоять, — пусть ее кровь окропит это место.

Солдаты взяли Кадию за плечи и толкнули к Хэмилу.

— Я, — голос генерала окреп, — человек, требующий крови. Я привык платить кровью за то, что мне нравится, что я хочу взять.

Острием меча Хэмил указал на удивительное растение. Оно на глазах вздрогнуло, и бутон тут же раскрылся. Яркий сноп света поглотил цветок. Или это не цветок, а что-то похожее на изваяние синдоны? Разобрать было трудно.

Да сейчас и не до этого. Кадия заметила, что оба ее стража расслабились, и, рванувшись вперед, мгновенно освободилась от них. Спряталась за постаментом… Лезвие волшебного меча стало ярко-зеленым.

Изменился и тон алеющих на стенах огоньков, сплетающихся в диковинные световые сети. Столб огня вырвался из бутона — и лица арбалетчиков странно побагровели, черты их исказились, и, вместо того чтобы броситься на Кадию, они попятились, принялись загораживать глаза руками. Что же они там увидели, мелькнуло у Кадии, но вверх посмотреть она не решилась — нельзя ни на мгновение оставлять врагов без наблюдения.

Лицо Хэмила тоже потемнело. От гнева? Точно! Он вдруг взревел, что-то выкрикнул на лаборнокском наречии, однако даже шага вперед не сделал. Кадия уже было приготовилась отразить нападение, но генерал и с места не стронулся. Более того, сопровождавшие его воины в диком страхе бросились наутек.

Это было поразительное зрелище! С солдатами творилось что-то странное — чем дальше они убегали, тем ярче становилось свечение вокруг их тел. То же произошло и с генералом, но, не в пример своим подчиненным, он, сделав ложный выпад, попытался нанести Кадии решающий удар. Девушка между тем буквально полнилась силой, которую неутомимо вливал в нее волшебный меч. Она легко отбила выпад врага, но в следующее мгновение и на нее, и на генерала Хэмила навалилась странная грузная тяжесть, спеленала конечности, затуманила голову. Теперь, чтобы поднять меч, требовались неимоверные усилия, но особенно худо пришлось генералу. Мужчина он был массивный, большого роста. Кадии с огромным трудом удалось сделать выпад — острие меча коснулось горла лаборнокца.

Хэмил издал истошный вопль, откинул голову, затем, к совершенному изумлению Кадии, резво развернулся и рысью бросился вон из зала. Гулкие его шаги, дребезжание доспехов и какие-то жалкие всхлипы раздались на лестнице, потом топот переместился куда-то вдаль.

Принцесса опустила меч — она двинуться не могла… Неожиданно сверху упала капля крови, брызги коснулись руки, сжимающей оружие. Она подняла голову.

Глаза были открыты…

Багряная дымка, висевшая в зале, растаяла. Обозначился выход из этого таинственного вытянутого в длину помещения. Что-то непонятное творилось и с ее талисманом — он словно заплясал в руке, и Кадия, повинуясь внушенному чем-то или кем-то порыву, подняла его рукоятью вверх.

Все три бутона на набалдашнике раскрылись, все три ока смотрели вверх, под сводчатый потолок, где горели их три более крупных собрата. Тонкие лучики связали глаза попарно — сияние было ослепляюще, золотисто, словно в комнате внезапно распахнули окно и в лицо Кадии ударил сноп солнечного света.

Свечение быстро угасло. Теперь три вознесенных ввысь ока внимательно смотрели на нее — ласково, дружески. Она тоже заглянула в их глубину… В следующее мгновение столб огня над чудесным цветком окончательно исчез.

Приказ был ясен — он шел из сердца болотистой, несчастной, полной страхов и тайн земли. Рувенда выстонала этот приказ, дала силы, напутствие. Теперь вперед — и Кадия бросилась к лестнице.

Сбегая вниз, она еще успела разглядеть, что свет в зале окончательно погас, серая вековая дымка снова висела там. Уже на последней ступеньке принцесса услышала дикие крики, отчаянную ругань, лязг железа, топот сотен ног. Она, не раздумывая, нырнула в беспросветную мглу и выскочила из нее под скрещенными мечами, которыми безжизненные синдоны защищали вход в таинственный город.

У самых ворот, под высокой стеной, разгоралась битва. Колонна лаборнокцев была атакована с трех сторон. Из зарослей кустарника, с опушек в чужаков летели дротики, поражавшие солдат в незащищенные места. Тут же с обеих сторон выскочили уйзгу и, потешно подпрыгивая, пританцовывая на ходу, бросились врукопашную. Среди лаборнокцев Кадия успела разглядеть и отряд скритеков, визжащих так, что уши закладывало. Хэмил — плащ на нем был изодран в клочья — сражался с на удивление рослым уйзгу, пытавшимся достать врага копьем. Генерал ловким ударом выбил оружие из рук оддлинга и уже занес было меч, чтобы сразить его, но тут же лицом к лицу сошелся с Кадией, которая мгновенно приняла боевую стойку.

Потом Кадия не раз говорила — даже клялась, — что тот бой ей никогда не забыть. На что могла рассчитывать плохо обученная девчонка в стычке с опытным, хорошо вооруженным бойцом? Хэмил был одним из лучших фехтовальщиков в армии лаборнокцев, уступая в мастерстве разве только принцу Антару. Однако вселившийся в нее дух борьбы, боевое вдохновение, решительность и ловкость на какое-то время уравняли их шансы. Ей даже удалось развернуть генерала спиной к уйзгу, который попытался поразить врага копьем. Однако Хэмил выказал невероятную прыть — успел отразить нападение оддлинга, при этом, поймав его на ложном движении, едва уловимым взмахом срезал тому голову и сразу повернулся к Кадии. Ему хватило двух выпадов, чтобы заставить принцессу отступить. Он, по-видимому, успел все рассчитать и погнал ее именно туда, куда ему требовалось. Принцесса не заметила препятствия и споткнулась о мертвое тело. При падении она едва не выронила меч, однако успела схватить его за лезвие и, когда Хэмил занес руку для последнего удара, выставила вперед рукоять и закричала:

— Ты сам хотел этого! Гляди, человек, питающийся кровью!

Очи на набалдашнике открылись — Хэмила качнуло, он выронил меч. Глаза на рукояти полыхнули огнем, из них вырвалось адское пламя. Колени у генерала подогнулись — он застонал, а потом вскрикнул так, что принцессу бросило в дрожь.

С Хэмилом случилось то же, что с Голосом. Кадия, как завороженная, смотрела на кучку пылающих углей, принявших форму человеческого тела. Реальность вернулась к ней несколько мгновений спустя — победными возгласами уйзгу, паническими криками лаборнокцев, визгом топителей. Враги не выдержали напора оддлингов и бросились к реке, к оставленному утром лагерю.

Один из скритеков наскочил на Кадию — в тот же миг из набалдашника ударил луч света, и нападавший зашатался. Он разделил участь генерала.

— Госпожа Меча…

Кадия обернулась на зов — к ней подполз раненый ниссом.

— Джеган! — вырвалось у нее.

И тут же кто-то мысленно окликнул принцессу.