Региональное отделение МИР в Сантьяго призвало трудящихся «отвергнуть репрессивную политику некоторых секторов правительства (намек на компартию был понят всеми – прим. автора), которая вызвана реформистскими течениями в Народном единстве»[717].

Президент Альенде лично выехал на место происшествия и побеседовал с жителями поселка и миристами. Глава государства пошел на уступки и отстранил Паредеса и его заместителя коммуниста Торо от занимаемых должностей, а также дал согласие на выступление по национальному телевидению представителей МИР с изложением их версии событий в Эрмиде. Выступление было использовано миристами для новых выпадов против правительства и «репрессивной политики» компартии.

После этого демарша президента и событий в Эрмиде пленум ЦК СПЧ 4 августа исключил из рядов партии 33 человек, состоявших одновременно и в МИР.

Оппозиция немедленно воспользовалась приглашением МИР и перешла в контрнаступление против Альенде, причем миристам вновь удалось создать своими акциями единый фронт оппозиционных партий. 5 августа 1972 года ХДП, Национальная партия и Демократическая радикальная партия выступили с совместным заявлением, в котором обвиняли Альенде в том, что он идет на поводу у безответственной группировки социалистов во главе с Альтамирано, которая намерена привести Чили к «тоталитарному режиму»[718].

Альтамирано расценил обвинения в свой адрес как подтверждение тезиса о неминуемом вооруженном столкновении с оппозицией и решил инициировать конституционное обвинение против Верховного суда. Но оно было обречено на провал в парламенте и лишь дало новую пищу правым для критики правительства за неуважение судебной власти. Министру юстиции пришлось официально заявить, что правительство не участвовало в подготовке конституционного обвинения в адрес Верховного суда.

Рост насилия со стороны левых экстремистов стал беспокоить и высшее командование вооруженных сил, прежде всего Пратса, который до сих пор лояльно относился к Альенде. Военная разведка Чили СИМ, находившаяся под полным контролем командования вооруженных сил, собрала сведения (впрочем, явно преувеличенные), что левые вооруженные группы, в частности Движение национального освобождения и «Движение 16 июля», готовят восстание. Пратс доложил об этих сведениях Альенде и подчеркнул, что основные противники Народного единства находятся в его собственных рядах[719]. Альенде с горечью ответил, что стал заложником непродуманных действий политиков, за которые ему приходится нести ответственность перед страной.

Акции МИР создали максимально неблагоприятный климат для давно назревших непопулярных мер правительства в сфере борьбы с инфляцией.

Новый министр экономики Матус при поддержке министра финансов коммуниста Мильяса быстро пришел к выводу, что необходимо повысить максимальные цены и девальвировать эскудо, чтобы позволить всем предприятиям (в том числе и государственным) а также производителям сельскохозяйственной продукции начать работать рентабельно. Для сохранения социальной справедливости одновременно с повышением цен предполагалось повысить заработную плату так, чтобы она компенсировала 100 % роста цен.

Однако если цены правительство могло повысить самостоятельно, то для повышения зарплаты с 1 октября 1972 года требовалось просить согласие Конгресса на выделение примерно 10 миллиардов эскудо. Альенде внес соответствующий законопроект еще в конце июля, но оппозиционное большинство Конгресса тянуло с его принятием. А между тем откладывать повышение цен было уже нельзя: из продажи стали пропадать основные продукты питания, например мясо и растительное масло. Фермеры уничтожали молоко или кормили им свиней, не желая сбывать продукцию по фиксированным ценам.

В Сантьяго вдруг исчезли простыни. Комитеты по контролю над ценами были не в состоянии заглянуть в подвалы и на склады каждого частного предприятия. Торговцы не хотели продавать товары себе в убыток.

Страдал от низких фиксированных цен и госсектор. Если принять реальные цены за электричество в 1970 году за 100 %, то в 1972 году они составили 67,7 %, цены на бензин – 69,4 %, на мазут – 57,8 %. Не сократились в реальном исчислении только цены на услуги телефонной связи[720].

С 1 августа 1972 года правительство приступило к повышению розничных цен: в этот день на 100 % подорожали сигареты. 12 августа были увеличены на 85–100 % цены на безалкогольные напитки и пиво, 13 августа на 220 % стали дороже автомобили[721].

Но настоящий шок ждал население Чили 19 августа. В этот день было объявлено о резком повышении цен на основные продукты питания: филе говядины, например, с 55 эскудо за килограмм подорожало до 160[722]. Цена на молоко увеличилась на 40 %, на хлеб – на 75 %. Подорожали также соль, растительное масло, сахар, чай, кофе и телевизоры. Стоимость набора из 33 продуктов первой необходимости выросла в 2,6 раза.

Скачок цен был столь стремительным, потому что требовалось компенсировать безудержное увеличение Вусковичем денежной массы в 1971–1972 годах. Если за январь – июль 1972 года инфляция выросла на 33,2 %, то только в августе – на 22,7 % (причем на продукты питания цены выросли еще больше – на 38,1 %), в сентябре – еще на 22,2 %. Правительство обещало с 1 октября повысить заработную плату, чтобы смягчить последствия августовского шока.

Почувствовав понятное недовольство широких слоев населения, оппозиция быстро использовала свой шанс и решила перейти к активным забастовочным и уличным действиям против властей. Необходимо было еще раз показать и Чили и всему миру, что большинство населения не приемлет «марксистский эксперимент».

Правые СМИ во главе с «Меркурио» писали о крахе всей экономической политики правительства и предрекали новую волну повышения цен. И это вынуждало население скупать все, что попадалось на прилавках. «Меркурио» сообщала, что правительство контролирует производство и сбыт большинства товаров (это было откровенной ложью) и из-за его некомпетентности чилийцы стоят в очередях, а теперь еще и вынуждены платить за дефицитные товары огромные деньги. Но даже по данным той же «Меркурио» власти после национализации контролировали 70 % производства и 100 % сбыта сахара. При этом газета почему-то не писала, что сахара в Чили всегда не хватало и его приходилось импортировать. А в условиях низких цен на медь сделать это было нелегко. Непонятно также, на чем основывались утверждения «Меркурио», что государство контролирует 70 % производства и 100 % сбыта мяса. Реально власти контролировали только производство и добычу нефти и газа, меди, цемента и железной руды, электроэнергии, производство (но не сбыт) части текстильной продукции.