Нечего было и думать о том, чтобы идти дальше без тщательной разведки. Правда, пройденный нами отрезок был не очень велик, но сил на него мы потратили много. Поэтому мы разбили лагерь на высоте 1700 метров над уровнем моря. И сразу же приступили к разведке. Сперва – путь, который мы видели снизу. Он вел с востока на запад, вдоль оси ледника, и был кратчайшим. Принято говорить, что кратчайшая дорога – лучшая. Но в данном случае нам оставалось лишь надеяться, что есть путь подлиннее. Ибо кратчайший маршрут оказался ужасным, пожалуй, даже вовсе непроходимым. Сперва – скользкий, твердый участок с наклоном в 45°, обрывающийся в бездонную пропасть. Пересекать его на лыжах было отнюдь не приятно, а каково будет идти здесь с тяжелыми санями? Слишком велика опасность, что сани вместе с людьми и собаками поедут вниз по склону и сорвутся с обрыва.

Мы благополучно одолели этот участок на лыжах и продолжали разведку. Широкие трещины сверху и еще более грозные трещины снизу подступали все ближе, под конец от всего склона остался лишь узкий мостик, чуть шире саней, соединяющий его с ледником. По обе стороны мостика зияли темные провалы. Да, не очень-то заманчиво. Конечно, можно выпрячь собак и перетащить сани, при условии что мост выдержит; но дальнейший путь по леднику сулил нам изрядное количество неприятных сюрпризов. Не исключено, что мы в конце концов сумеем терпеливо, не спеша распутать этот лабиринт глубоких трещин. И все же стоит посмотреть, не найдется ли другого маршрута, получше. И мы вернулись к лагерю.

Здесь все шло, как положено: палатка поставлена, собаки накормлены. Предстояло найти ответ на главный вопрос: что за хребтом? Такой же непроходимый хаос – или там будет полегче? Три человека пошли наверх. Чем ближе к гребню, тем сильнее волнение. Чуть ли не все зависело от того, удастся ли нам здесь разведать приличный маршрут. Последнее усилие, и мы наверху. Не зря трудились! С первого же взгляда стало ясно, что наш путь должен проходить именно здесь. Под высокой, похожей на церковь, вершиной горы Дона Педро Кристоферсена – ровное, гладкое плечо, идущее в ту же сторону, что и ледник. Нам было видно, где они смыкаются. Похоже, «шов» достаточно гладкий. Правда, есть несколько трещин, но очень редкие, вряд ли они будут серьезной помехой. Полной уверенности у нас не было – слишком далеко мы стояли, чтобы выносить окончательное суждение. И мы пошли к верховьям ледника, взглянуть поближе на обстановку.

Снег наверху был рыхлым и довольно глубоким. Лыжи шли хорошо, а вот собакам здесь будет тяжеловато… Быстро продвигаясь вперед, мы подошли к чудовищным трещинам. Они были достаточно длинными и широкими, но настолько редкими, что мы без труда нашли проход между ними. Ложе между двумя горами, занятое ледником Хейберга, сужалось к верховью, и, хотя до сих пор все выглядело вполне прилично, я приготовился увидеть не столь приятную картину там, где склон и ледник встречаются. Мои опасения оказались напрасными. Прижимаясь к Дону Педро, мы благополучно миновали все ужасы и вскоре, к своей великой радости, очутились выше области трещин, через которую не смогли пробиться в лоб. Здесь рельеф был на диво спокойным.

Склон горы и ледник, смыкаясь, образовали широкий плоский уступ без единой трещины. По углублениям можно было определить, где проходили когда-то огромные расселины, но теперь они были доверху заполнены снегом. Вид на верховье могучего ледника позволял представить себе обстановку. Он начинался от гор Вильхельма Кристоферсена и Уле Энгельстада. Две снежные вершины вздымались к небу, похожие на улья. Было ясно, что нам остался всего один подъем, а наверху между вершинами мы видим уже само плато. Осталось разведать наиболее простой путь наверх и одолеть последнее препятствие. Прозрачнейший воздух позволял рассмотреть в наш превосходный призматический бинокль мельчайшие подробности и достаточно уверенно наметить маршрут. Наверно, можно даже лезть прямо через Дона Педро. Нам уже доводилось решать не менее трудные задачи. Правда, склон крутоват, изрезан широкими трещинами и загроможден ледяными глыбищами.

Один рукав ледника поднимался между горами Дона Педро и Вильхельма Кристоферсена. Но он был так изрезан, что по нему нельзя идти на плато. Между горами Вильхельма Кристоферсена и Уле Энгельстада не пройдешь. Пока что похоже было, что лучше всего идти между горами Уле Энгельстада и Фритьофа Нансена, но первая из них заслоняла интересующий нас отрезок, и мы не могли сделать окончательного вывода. Все трое основательно устали, однако условились продолжать разведку, чтобы выяснить, что там кроется. Потрудимся сегодня – завтра будет много легче. И мы двинулись дальше, через верхний плоский уступ ледника Хейберга. С каждым шагом нам открывался все более полный вид на урочище между горами Нансена и Энгельстада. Все, дальше можно не ходить, и без того по всему видно, что здесь нас ждет самый удобный путь наверх. Правда, верховье ледника мы еще как следует не рассмотрели, но если там возникнут серьезные проблемы, мы без особого труда поднимемся по склону горы Нансена, по леднику, выводящему на плато. Ибо теперь, без сомнения, мы наконец видели перед собой большое плато.

За перевалом между двумя горами слегка возвышалась над плато гора Годфреда Хансена. Своеобразная вершина – продолговатая, похожая на конец двускатной крыши. Такая неприметная, а высота – 3330 метров над уровнем моря.

Закончив разведку и убедившись, что завтра, если позволит погода, отряд выйдет на плато, повернули назад, очень довольные результатами вылазки. Мы порядком устали, нам не терпелось вернуться в лагерь и подзакусить. Высота точки, от которой мы пошли обратно, составляла по барометру-анероиду 2400 метров над уровнем моря. Иначе говоря, мы поднялись на 700 метров выше пятачка, где поставили палатку.

Спускаться по собственному следу было легче; правда, обратный путь показался нам несколько однообразным. Местами хороший уклон позволял набрать скорость, кое-где тянулась вполне приличная лыжня. Спуск к лагерю был самым крутым. Как ни манило нас промчаться с ветерком, мы сочли наиболее благоразумным тормозить лыжными палками. Да и то развили неплохую скорость.

Красивый и величественный вид открывался с гребня, под которым далеко внизу стояла палатка. Окруженный со всех сторон грозными трещинами и зияющими провалами, лагерь наш выглядел отнюдь не уютно. Нет слов, чтобы описать этот дикий ландшафт. Сплошные трещины, провалы, беспорядочное нагромождение огромных ледяных глыб… Сразу видно: здесь с природой не поборешься. Нечего и думать о том, чтобы пройти напрямик.

Но нас эта грозная картина не пугала. Темное пятнышко посреди хаоса внизу – наша палатка – внушало нам уверенность и силу. Не такие препятствия надо воздвигнуть на нашем пути, чтобы мы не нашли лазейку и не подыскали площадку для нашего крохотного жилища. Кругом гремело и рокотало. То с горы Нансена залп прозвучит, то еще с какой-нибудь. И вздымается в воздух снежная пыль. Горы явно сбрасывали зимние шубы, меняя их на более весенний наряд.

Мы стремглав скатились по склону к палатке. Наши товарищи, которые оставались в лагере, позаботились о том, чтобы все было в наилучшем порядке. Собаки лежали на солнце и посапывали. Они даже не пошевельнулись, когда мы затормозили рядом с ними. В палатке царила совсем тропическая жара. Солнце так и пекло красное полотнище. Примус гудел и сипел, в кастрюле булькало варево с пеммиканом. Больше всего на свете нам сейчас хотелось забраться в палатку, растянуться на спальнике и есть, пить сколько влезет.