— Наш друг, — негромко проговорил сидевший неподалеку господин, — по-моему, твердо решил ни за что на свете не свыкаться с обычаями этой страны. Но с другой стороны, что еще ожидать от каноника? — Господин, на носу у которого поблескивали очки, подмигнул сидевшему за одним столом с ним молодому человеку, который подсел в дилижанс в Эвионе. Поскольку этот молодой человек путешествовал в сопровождении слуги-вагана, сидел он на запятках и потому с другими пассажирами разговаривал мало. Вид у него был стеснительный, и на замечание господина в очках он никак не ответил, потому тот продолжал: — Я к этой компании присоединился ненамного раньше вас. Подозреваю, однако, что подобные сцены наш друг устраивает всю дорогу от Агондона. Смею вас заверить, что он сейчас отведает этого слабенького эля и произнесет обличительную речь по адресу зензанской кухни. «Разве я ребенок, — возмутится он, — чтобы меня потчевали элем, разбавленным водой?»

Все произошло именно так, как предсказал господин в очках. Молодой человек, который все время сидел понурившись, с интересом взглянул на соседа. Скорее всего, тот был ученым, человеком с юмором, но при этом добродушным. А господин в очках понял, что молодой человек не столь уж пуст и невыразителен, как ему показалось поначалу. Оба они, в чем можно было не сомневаться, были людьми необычными, оказавшимися волею судеб в стесненных обстоятельствах.

— Вы удивительно прозорливы, — заметил молодой человек.

— Дело не в прозорливости, — усмехнулся господин. — Всего лишь жизненный опыт. Да вы взгляните на его раскрасневшееся лицо, выпученные глаза. Послушайте, как он вспыхивает при малейшем раздражении. Наш друг наверняка представляет себя исключительно важной персоной. У него брелок с цепочкой через весь живот, щегольская трость с серебряной рукояткой в виде фигурки льва. Боюсь, это слишком типично для зензанского каноника. Растолстевший, ленивый, грубиян и дурак.

— Сэр, неужто вам не стыдно? — прошипела старуха, сидевшая рядом с компаньонкой, тусклого вида одноглазой дамой. — Такие непочтительные высказывания об особе духовного звания!

— Любезная госпожа, нижайше прошу прощения. Но ведь я говорю только то, что и так всем и каждому известно. Если бы этот священнослужитель мог получить хорошее место в Агондоне, разве мы бы встретили его здесь, в колонии? Он послан сюда, дабы насаждать истинную веру, но боюсь, особого сострадания к пастве своей не питает. Вот сейчас он качает головой и повторяет с отвращением и укоризной: «Зензанцы, ох уж эти зензанцы!» Ну, спрашивается, разве он не знает о том, что здешним жителям из всех видов мяса позволено есть только свинину, а из спиртных напитков только безалкогольный эль? Все остальное поступает в роскошные дома их господ. — Господин в очках сказал громче: — Не переживайте, каноник, как только вы вернетесь в свой удобный дом, там у вас будет вдосталь прекрасной говядины и вина. Тогда вы с превеликой радостью станете думать о том, что наши зензанские собратья лишены всего этого.

— Наши зензанские собратья? — отозвался каноник, с аппетитом уплетавший обруганную им свинину. Проглотив кусок, он подозрительно уставился на господина в очках. — Я надеюсь, это вы не о политике речи ведете?

— Каноник, я всего лишь представляю, какое восхитительное будущее вас ожидает. Ведь вы направляетесь к новому месту проживания, не так ли? Дайте-ка, я угадаю... Наверняка вы служите в каком-нибудь древнем храме, где из алтаря убраны изображения Вианы, а с колонн сорваны золотые лозы, и все это заменено символами единственно истинной веры. Представляю, — поспешно добавил он, — это должно выглядеть очень впечатляюще.

— Меня направили, — фыркнул каноник, — в город под названием Деркольд-Венд.

— Деркольд-Венд? — переспросил ученый и кивнул. — Что ж, любезный господин, если вы сочли меня слишком дерзким, прошу вас простить меня. Я и не подозревал, что мы путешествуем с такой важной персоной.

Каноник надулся от важности.

— Ну, что я говорил? — негромко проговорил ученый, обратившись к молодому человеку. — Какая потеря для ордена Агониса, когда такого выдающегося священнослужителя загнали в такую глушь, в дебри Ана-Зензана!

Старуха это услышала и осуждающе поджала губы, однако ее осуждение переросло в тревогу, когда ученый продолжал:

— Каноник, вам предстоит долгий путь. Рэкс станет для вас всего лишь остановкой по дороге. Однако я вам настоятельно рекомендую посетить тамошний храм. Это посещение придаст вам сил для дальнейшего пути. Там, куда вы направляетесь, вы ничего подобного не увидите. Представляете, я слышал, что ана-зензанцы... хотя зачем я вам это говорю? Ведь вы наверняка все эти вопросы старательно изучали... Так вот, я слышал, будто бы ана-зензанцы по сей день поклоняются Виане посреди деревьев!

— Какое варварство! — воскликнула старуха. — Каноник, вам следует немедленно запретить это.

Ее компаньонка, словно бы соглашаясь, мигнула единственным глазом, а старуха сердито зыркнула на нее, как бы давая понять, что говорить что-либо не обязательно.

Ученый сказал:

— Запретить — это одно, а вот искоренить — совсем другое. Видите ли, у меня на востоке есть знакомые. Известно ли вам, каноник, что Деркольд-Венд считается местом, где гнездятся мятежники? Ведь вы в курсе, что назревает мятеж?

— Несомненно, мне это известно, господин! Но мятеж зреет далеко, далеко на востоке. Так что же переживать из-за этого нам, находящимся на западе?

— Мы находимся на западе, это верно, но движемся на восток. Ну а те, кто находится на востоке, могут двинуться на запад, почему бы и нет, верно? В особенности если они задумают овладеть Рэксом.

Каноник презрительно скривил губы.

— Овладеть Рэксом? Это невероятно.

— Р-рэксом? — заикаясь, пролепетала одноглазая компаньонка старухи и вытаращила глаза от страха.

— Тише, Бейнс, — прикрикнула на нее старуха.

Как и канонику, обеим женщинам беседа эта была не по сердцу, и потому они с готовностью поднялись, завидев кучера, который явился пригласить пассажиров в дилижанс.

Дорога, идущая посреди Рэкских холмов, оказалась необычайно узкой и извилистой. До Рэкса должны были доехать на закате. Предстоял нелегкий отрезок пути.

Молодой человек, все время молчавший, задержал взгляд на господине в очках. Тот выгнул дугой бровь.

— Похоже, я огорчил наших друзей, — сухо проговорил он. — А вот вы, молодой человек, явно из другого теста, или мне так кажется...

В задумчивости молодой человек пересек дворик возле трактира, пробираясь среди куч отбросов и осыпавшейся побелки, залитой помоями. Настанет сезон Терона — и здесь воцарится жуткое зловоние.

— А то, что вы сказали насчет нападения мятежников на Рэкс, — проговорил молодой человек, — это правда?

Ученый рассмеялся:

— Послушайте, молодой человек, откуда же мне знать? Это были всего лишь слова, произнесенные для того, чтобы немного разозлить нашего друга каноника. Но между тем разве может быть у любого зензанца более заветная, мечта, чем мечта отвоевать древний город, столицу былой империи? — Он помедлил. Его очки сверкнули. — Да не допустит господь Агонис того, чтобы подобное безобразие свершилось!