Еще одна замена — сперва матрона Каинрона выходит вместо мерикитской «женщины», игравшей Земляную Женщину, а теперь Коттилу сменяет сама Рвагга. Головоломка — это не то слово, нет, это более чем слово для определения отношений между Матроной и ее — время от времени — Ухом.

— А, э-э, Пра знает, с кем она имеет дело?

— Да, — ответила Коттила с другой стороны огня.

Колода вспыхнула, на миг обретя великолепие. В этом сиянии стала видна матрона, восседающая на троне из дубовых корней, моргающая, как лягушка, ее короткие скрюченные ножки болтались высоко над землей.

— Так или иначе, достаточно хорошо, — исправилась она, пожевав губами так, словно глотая что-то не слишком аппетитное. — Рвагга слышит самые ошеломительные вещи сквозь землю и камни. О, какие сплетни получаем мы, две старухи! Эта дура Ранет пытается подчинять и контролировать все со своими подзаборными колдунами и грязными шаманами, а нужны-то только любовь к болтовне, ох, ну и пара подарков.

— Каких подарков? — переспросила Джейм, в душу ее закрадывались дурные предчувствия.

Коттила смотрела сердито.

— Думаешь, я могла бы сотворить что-то во вред своему народу, а, крошка? Скорее наоборот. Рвагга может войти в кенцирские замки лишь по приглашению, а я не в состоянии передвигаться и навещать кого-то так часто, как должна. Так что я сделала ее своим Ухом ради нас обеих. Вот и все.

— Все? Допустить чужака к сокровенным тайнам Совета Матрон? Ты же даже не предупредила их, не так ли?

Старуха заерзала:

— Как будто в наши дни у них много секретов! В любом случае когда она внутри, то можно не ждать никаких шуточек от земли и камней, правильно? Рвагга пользуется собственными ушами, любая глупая горничная не чужда этому и рискует только своей дурацкой шеей. Было бы много хуже, найди она окольный путь, так ведь? Однажды она примется слушать через меня.

— Как Съеденная Когда-то через Калистину, а Падающий — через Калдана и, может, бесенок Земляной Женщины через Луру. Этакая семейственность. Теперь я — более или менее — понимаю твое участие, матрона, — но они?..

— Ха. Еще один чертов фокус предвестий — поместить их в нужное место в не самое удачное время. Я почти думаю, что тут не без вмешательства Змеи, если, конечно, у нее есть мозги. Ну и как теперь полагают бороться ветер и вода?

— Они не станут, — ответила Джейм, вспомнив, как обе сущности потеряли контроль над образом и силой. — Твоя родня — а они наши люди, кенциры, — вмешалась в равновесие этого мира, мы сбиваем с толку его душу. Мы не принадлежим Ратиллену, а тем паче этому священному месту. Приглашена только ты, матрона. Только ты знаешь, как играть в жмурки с богом. Что нам делать теперь?

Рокочущий ответ Земляной Женщины пришел как далекий гром:

— Что ты подразумеваешь под этим «нам», девочка? Огонь потух. Коттила растаяла в тенях, вновь ставших плотными и материальными, как утес, воздвигнутый против ночи. Нет. Их окружали стены, мерцающие на высоте человеческого роста, а сверху нависла крыша, усеянная яркими точками южных звезд. Папоротник колыхался. Джейм, Лура и Серод стояли на обожженной черной земле рядом с ложным погребальным костром, на котором уже зацвели споры костей темного переврата.

— Где мы? — удивилась Лура.

Ее резкий голос эхом заметался между откосами, — град звуков, проникающих в камень, в плоть, в кровь и кости.

Джейм схватила обоих — и девчонку, и человека-пса, зажав им руками рты.

— Это Сердце Леса у Каскада, — выдохнула она им в самые уши. — Земля тут убивает. Ради всего на свете, молчите.

Заросли шелестели, повсюду проявлялись бледные обветренные брилловые лица иму, полускрытые лозами плюща, как свисающими волосами. Из всех разинутых ртов исходило возмущенное бормотание Земляной Женщины.

— Посмотри, какой беспорядок ты устроила в моем сердце — нет, только посмотри! Огонь и плесень, смерть и гниение… Назови мне хоть одну причину, Карающий, по которой я должна позволить тебе покинуть это место живой.

— Что ж, вот она, — почти извиняясь, ответила Джейм. — Если ты закричишь меня до смерти, Лура тоже погибнет, а за это ее Пра вряд ли поблагодарит тебя.

— Ох-ох-ох! — вырвалось у Луры.

Только она не слушала. Она подобрала что-то из пепла.

— Неплохо, если б ты вспомнила и обо мне, — заворчал Серод. — Ну и жребий ты мне начертала и во что только втянула!

— Будто бы ты, как невинный младенец, не отдавал себе отчета. Я же предупреждала тебя, Сер.

Дрожь земли заставила всех пошатнуться. Если сердце Рвагги лежит тут, у Водопадов, то можно поспорить, что и сердце Речной Змеи тоже. От тряски споры с костей переврата разлетелись облаком искр, ослабив сияние фальшивого огня. Когда он погаснет, то можно оказаться в довольно затруднительном положении.

(Но, ох, что там опять насчет костей и костра — то, что она так и не смогла вспомнить?)

— Смотри, — Джейм цеплялась за остатки разума. — Здесь и сейчас — я не проблема.

— Вор.

— Подарок, — промолвила служанка Земляной Женщины изо рта Луры. Ухмыляясь, она сунула покрытый золой медальон иму в руку Джейм.

Джейм уставилась на него. Ее первая мысль тогда, когда она раньше обыскивала Сердце Леса, была правильной: иму упал почти в центре; но она не подумала о том, что оболочка из кожи переврата может устоять в погребальном пламени, а тем более восстановить глину как плоть. Как бы там ни было, иму опять был цел.

Лура моргнула, дикий огонек в ее глазах потух.

— Вот так, — Джейм развела руками, — я и получила эту проклятую вещицу в первый раз: это был подарок твоей бесовки. Возьми.

— Ты даришь мне мою же собственность? — Несмотря ни на что, в этом сердитом голосе сквозила жадность, главная страсть Рвагги под каменной оболочкой Земляной Женщины. Она подалась вперед, чуть не выпадая из своего кресла-корневища, перенося всех обратно в хижину, к очагу, своей скупостью. — Если я дам тебе защиту матушки Рвагги, девочка, что ты дашь мне? Э?

— Я н-не знаю, — ответила Джейм. Может, Земляная Женщина предлагает то, что она тщетно вымаливала прежде, а может, «защита» подразумевает все тот же медальон. Так или иначе, от Коттилы она узнала, насколько важен обмен подарками. — А что ты хочешь?

— Мм. Ты оставила за собой не один беспорядок, девочка. Рвагга кивнула на очаг, в котором секунду назад плясал поддельный огонь в недрах Сердца. Они вроде бы были все еще там: на железной обратной стороне печурки отчетливым барельефом отчеканился узор сплетенных папоротников, которые словно колебались в мерцающем свете огня. А в траве скорчилась неподвижная безголовая фигура — переврат, отведавший Разящего Родню.

— Много песка утекло с тех пор, когда у меня был домашний питомец. Хотя в целом я предпочла бы способного слушать. Я говорю о собаке. Отдай мне твою.