30.4.1941 г. …15.00. Доклад у фюрера: 1) Сроки проведения подготовки операции «Барбаросса». 3-й эшелон войск – план железнодорожного движения мирного времени. 8.4–20.5 (17 дивизий и части РГК из Германии и с Запада).

Эшелон войск «4 а» – план ускоренного железнодорожного движения –23.5–2.6 (9 дивизий и части РГК с Запада).

Эшелон войск «46» – план ускоренного железнодорожного движения – 3.6–23.6 (12 танковых и 12 моторизованных дивизий из Германии, с Запада и Юго-Востока).

Ускорение перебросок невозможно по техническим причинам и вследствие необходимости окончания доукомплектования.

Своевременно не смогут прибыть: две танковые дивизии (2-я и 5-я) и одна моторизованная дивизия (60-я). 2) Резервы ОКХ.

Включая пять дивизий с Запада и полицейскую дивизию, резервы ОКХ составляют 30 дивизий, из которых 11 в настоящее время ещё находятся на Балканах. 3) Сопоставление сил России и Германии. Анализ предстоящих пограничных сражений, в особенности в полосе группы армий «Юг». Возможность использования венгерских войск. Возможность наступления на р. Прут в случае наличия достаточных сил:

Фюрер:

а) Переговоры с Венгрией, Финляндией и Румынией. На Западе, возможно, предстоят крупные события. Поэтому необходима защита на Востоке. Россия несколько раз недружелюбно поступала с нами, так что мы должны обеспечить себя от неожиданностей. Ориентировочно с 23.5.

б) Необходимость прикрытия Плоешти и Чернавода.

в) Введение в действие управления армии Шоберта за 6 недель до начала, т. е. не позже 15.5.

4) Части РГК. Необходимость использования всех наличных сил в операции «Барбаросса». Выделение 105-мм пушек и мортир для Ливии очень болезненно отразится на операции «Барбаросса». Пока следует отправить в Ливию лишь одну батарею 105-мм пушек, с остальными – подождать. Если Тобрук возьмём, то в них больше не будет необходимости.

Батареи железнодорожных орудий временно перебросить с Запада на Восток (из 16 батарей – семь)…

Когда Марков вернулся, Люсечка так и сидела на стуле в кухне, упершись неподвижным взглядом в дверцу холодильного шкафа. На лице застыли дорожки от слёз, алая губная помада размазалась, и казалось, будто рот девушки в незапёкшейся крови. На хлопок входной двери она не отреагировала, словно застыла в трансе.

Если бы не разговор с Заковским, Сергей безусловно поверил бы, что блондинка потрясена случившимся. Даже теперь шевельнулось сомнение: может, Леонид Михайлович ошибся, на девчонку – ей же года двадцать два, ну, двадцать три, не больше – возвели поклёп. И всё же Марков решил действовать, полностью соблюдая инструкции первого заместителя наркома НКВД.

– Я получил назначение: командовать Западным округом, – сообщил он. – Выезжаю в Белосток послезавтра утром. Поезд в шесть одиннадцать с Белорусского вокзала. Это спецэшелон, вне расписания, потому опаздывать нельзя. Ты отправляешься со мной. Собери вещи, только не много. Подумай, где укрыться на пару дней, чтобы не нашли. Есть такое место?

– Есть, я поеду…

– Мне не говори, куда спрячешься. Отправь заявление об увольнении по собственному желанию…

– …в связи с семейными обстоятельствами, – бесцветным голосом добавила Люсечка. – Меня отпустят. У нас так делают. Когда Машка Ивершинь за своего лётчика выскочила, а ему надо было отбыть с частью, тоже на Запад, между прочим, она вообще заявление уже из-под Бреста прислала. Правда, оно было заверено командиром части. Но ты же сможешь приказать, чтобы и на моё печать поставили, ведь правда?

С каждым словом Люсечка будто оттаивала. Лицо ожило, по нему тенями пробежали надежда, потом бурная радость. Последние слова она произнесла даже с ноткой кокетства. И вдруг словно споткнулась: «А эта твоя… студенточка. Что же, ты целый гарем с собой повезёшь? Тут же доложат кому следует».

– Елена остаётся в Москве, – сухо произнёс Марков.

– Правда? – расцвела блондинка. – Это ты так решил или её мама не пустила?

– Не важно, – отрезал командир. – Подумай о другом: для проживания в приграничной зоне нужно спецразрешение. Оформить его на тебя я уже не успею. Могут возникнуть неприятности.

– Не переживай, разрешение у меня есть, – успокоила девушка, думая о чём-то своём. Может, обдумывала, какие платья взять, а какие оставить.

Опять-таки, если бы Заковский не выделил этот вопрос особо, Сергей не обратил бы внимания на эту мелочь. Мало ли откуда, по какой счастливой случайности у Люсечки оказался в нужное время документ, который не так легко получить. Может, мама у неё живёт в городишке на самой границе. Или ещё кто из близких родственников. Но комиссар госбезопасности, человек опытный во многих, в том числе и в таких крючкотворских делах, подчеркнул: эта бумага у блондинки будет обязательно, потому что лейтенант ГУГБ Сумова подослана к генерал-полковнику Маркову с неким заданием, и наличие пропуска – условие его успешного выполнения.

Сергей смотрел на оживлённое, почти счастливое лицо Люсечки, на сияющие синие глаза и с трудом подавлял желание вынуть из кобуры «ТТ» и пристрелить эту красавицу. После чего отправиться на Западный фронт: жить и исполнять свои обязанности.

На следующее утро бледный после бессонной ночи, но чисто выбритый генерал-полковник Марков готовил дела для передачи преемнику в должности командующего Московским военным округом генерал-лейтенанту Павлу Артемьевичу Артемьеву. О нём Сергей Петрович знал немного: человек НКВД, до назначения на округ командовал спецчастями наркомата. Надо думать, больше полицейский, чем солдат. Естественно, по принятой военной доктрине войска, расположенные вокруг столицы, не имеют никаких шансов когда-нибудь войти в боевое соприкосновение с противником. Тому положено ещё на границе быть разбитым и погнанным малой кровью по чужой территории. Слово «погнанным» Маркову не понравилось, но выразиться иначе он не умел.

Хлопнула тамбурная дверь. В кабинет ворвался растерянный секретарь.

– Товарищ командующий округом, к вам…

Небрежно отодвинув майора, вошли трое. Два плечистых парня в общевойсковой форме, со звёздами политруков на рукавах и тремя квадратами в петлицах. За ними проскользнул человек в мешковатом цивильном костюме.

– Идите, – вполголоса приказал штатский секретарю, – у нас с генерал-полковником приватный разговор.

Он не добавил к званию ни «гражданин» – это арест, ни «товарищ», как было бы положено, если это люди Артемьева. Вспомнились слова Заковского: брать посылают молоденьких лейтенантов, чтобы было унизительнее для заслуженных командиров. Ну, ладно, послушаем, что визитёры станут петь.

Парни стояли вальяжно, не по требованиям устава. Тот, который расположился слева, процедил сквозь зубы:

– Когда в последний раз вы видели Людмилу Игоревну Сумову. Где? При каких обстоятельствах? Известно ли вам её местонахождение сейчас?