Кевин, стоявший вместе с Полом у одной из колонн и прямо напротив Ким и Шарры, в глубине души радовался, что способен соображать достаточно ясно, потому что прошлой ночью они выпили в «Кабане» просто чудовищное количество пива! Наконец Горлас, а за ним и Галинт, катальский эмиссар, закончили свои пышные речи. Теперь очередь была за Айлероном, который поднялся и с невозмутимым видом сказал, обращаясь к послам:

— Благодарю вас за оказанную моей стране честь и за теплые слова в адрес моего покойного отца. Мы также чрезвычайно благодарны королю Шальхассану за то, что он счел возможным и необходимым послать к нам на Совет свою дочь и наследницу. Мы воздаем должное его доверию и отмечаем, что именно доверие и должно в ближайшем будущем стать нашим общим знаменем.

Эмиссары, которые понятия не имели, каким образом Шарра оказалась здесь, лишь важно закивали в ответ. А молодой король, продолжая стоять, заговорил снова:

— На предстоящем Большом совете каждому непременно будет предоставлена возможность высказаться, но, по-моему, первое слово должно принадлежать не мне, правителю этой страны, а старейшему среди нас, тому, чей народ лучше других знает, что такое гнев Ракота. Ответь мне, На-Брендель из Данилота, можешь ли ты говорить от имени всех светлых альвов? — И, произнеся эти слова, Айлерон почему-то глянул на Пола Шафера, и они довольно долго смотрели друг другу в глаза, словно обмениваясь неведомыми остальным мыслями.

А потом все стали смотреть только на альва. Все еще прихрамывая и не совсем оправившись от тяжких ран, Брендель вышел вперед, и вместе с ним, бережно его поддерживая, вышел тот, кто три последних дня практически от него не отходил, ухаживая за альвом, как за малым ребенком. Тегид вывел Бренделя на самую середину зала и удалился, чрезвычайно смущенный, а светлый альв остался стоять там один, со всех сторон окруженный людьми, и глаза у него были — как море под дождем.

— Благодарю тебя, Верховный правитель, — молвил он, собравшись с силами. — Ты оказал великую честь мне и моему народу. — Брендель снова помолчал. — Как известно, альвы не умеют излагать свои мысли чересчур быстро и сжато, поскольку для нас время летит медленнее, чем для вас, но сейчас все мы поставлены перед трудной задачей, и я постараюсь не утомлять присутствующих своей речью. Я, собственно, хотел высказать всего два соображения. — Он сделал паузу и осмотрелся. — Тысячу лет назад перед горой были провозглашены пять народов, которые обязаны были стеречь того, кто находится в подземелье. Сегодня здесь собрались представители четырех: Бреннина, Катала, дальри и альвов. Ни один из наших Сторожевых Камней не вспыхнул красным светом, но все же Ракот на свободе, а мы ни малейшего предупреждения так и не получили. Круг был разорван, друзья мои, а потому… — Брендель явно колебался, но все же сказал то, о чем подумали все: — А потому ищите предателей в Эриду!

Эриду, думала Ким, припоминая то, что показал ей Эйлатин. Дикая, прекрасная страна, где живут темноволосые и довольно свирепые люди, страстные и порой склонные к насилию.

И еще там живут гномы. Она повернулась и увидела, что Мэтт Сорин не сводит с Бренделя глаз, хотя лицо его по-прежнему совершенно бесстрастно.

— Это первое, что я хотел сказать, — продолжал альв. — Второе значительно более конкретно. Если Ракот освободился лишь недавно, то даже с помощью его могущества невозможно было сразу восстановить из руин черный Старкадх. Ракот слишком рано заявил о себе, и нам необходимо первыми атаковать его, пока его крепость во льдах не стала вновь средоточием темных сил. А потому я предлагаю: сразу после этого Совета направить наши общие войска против Расплетающего Основу и первыми нанести ему решающий удар! Раз нам удалось один раз заковать его в цепи, значит, мы и во второй раз сможем сделать это!

Брендель был сейчас похож на пламя. Он и воспламенил всех присутствующих — огнем, пылавшим у него в сердце. Даже у Джаэль, как заметил Кевин, порозовели щеки.

— Никто, — молвил Айлерон, вновь поднимаясь и почтительно склоняя голову перед альвом, — не сумел бы лучше выразить мои собственные мысли! А что скажут дальри?

Ответить в такой ситуации сразу было непросто, и Ливон вышел вперед, взволнованный, но не растерявшийся и с толку не сбитый, и Дейв почувствовал прилив гордости, когда услышал, как его новый брат говорит:

— Никогда за всю нашу долгую историю мы, Всадники, не подводили великое королевство. И я уверен, что в случае нужды сыновья Ревора последуют за сыновьями Конари и Колана не только в горы Рюк Барренс, но и дальше, если этого потребует война с проклятым Могримом. О, Айлерон, Верховный правитель, возьми мою жизнь и мой меч — я отдаю их тебе, и ты волен делать с ними, что пожелаешь. Знай, что дальри тебя не подведут!

Торк, неслышно ступая, тоже вышел вперед и встал рядом с Ливоном.

— И мои тоже возьми, — молвил он. — Мою жизнь и мой меч.

Стоя, с неизменно суровым видом Айлерон кивнул, принимая этот великий дар. Вот истинный король, думал Кевин, ибо именно в эти мгновения Айлерон стал настоящим правителем Бреннина.

— Теперь очередь за Каталом, — сказал Айлерон, поворачиваясь к Галинту. — Что скажет Катал?

Но ответил ему совсем не Галинт.

— Тысячу лет назад, — сказала Шарра, дочь и наследница Шальхассана, — жители Страны Садов сражались и умирали у подножия горы Рангат. Они сражались и в Селидоне, и среди высоких лесов Гуинира, и на Сеннетской косе. Они участвовали и в последней битве, в Старкадхе. И сегодня они готовы сделать не меньше! — Она была очень хороша в эту минуту, гордая и прекрасная. — Они готовы сражаться и умирать в войне против сил Тьмы. Но прежде чем присоединиться к решению высокого Совета, я бы очень хотела услышать еще одно мнение. У нас в Катале безоговорочно чтят мудрость светлых альвов, однако же не меньше чтят там знания и мудрость последователей Амаргина. Пусть выскажутся маги Бреннина! А мне лично очень хотелось бы узнать, что думает обо всем этом Лорин Серебряный Плащ.

И Кевин с внезапной тревогой осознал, что Шарра совершенно права. Ведь Лорин до сих пор не сказал ни единого слова. Он вообще, похоже, старался держаться в тени. Но заметила это одна лишь Шарра.

Впрочем, и Айлерона тревожили, кажется, подобные мысли. И Кевин увидел в глазах его серьезную озабоченность.

Но даже и теперь Лорин говорить не спешил. Пол стиснул руку Кевина и прошептал:

— Он не хочет! И, по-моему, я должен…

Однако планам Пола как-то вмешаться в ход Совета неожиданно помешали: в двери зала вдруг кто-то громко постучал, все в изумлении обернулись туда, а в распахнувшиеся двери вошел человек, с обеих сторон окруженный дворцовой стражей. Присмотревшись, Кевин увидел, что это гном, но, похоже, совсем обессилевший и едва переставлявший ноги. И первым шаг ему навстречу сделал Мэтт Сорин.

— Брок? — прошептал он в звенящей тишине. Но второй гном, не отвечая, продолжал идти ему навстречу, держась на ногах, казалось, исключительно силой воли. А когда он наконец пересек весь Большой зал и подошел к Мэтту вплотную, то рухнул перед ним на колени и дрожащим от горького горя голосом воззвал: