— Сейчас оденусь и сделаю все необходимое. Подождите малость.

Он вышел через заднюю дверь. Установили несколько пулеметов и приказали батальону бросить оружие, что тот и сделал. Батальон утром выстроили и приказали петь «Интернационал». Топорков с ними поздоровался.

— Здорово, сволочь.

Они прекрасно ответили:

— Здравия желаем, Ваше Превосходительство!

Солдат отправили в тыл, комиссара в расход. Они пришли вылавливать белобандитов, то есть нас.

Население нас встречало радушно, но, слыша, что мы завтра пойдем дальше, старалось оставаться нейтральным, боясь репрессий.

Славянск

Мы углублялись все дальше в красный тыл. Перед нами был город Славянск, в нем соляные озера, добыча соли и курорт. Мы пытались взять город с налета, но это нам не удалось. Красные нас ждали и приготовились. Бой принял затяжной характер. Думаю, что Топорков хотел отойти от города и идти в другом направлении, во всяком случае, я его видел склоненным над картой. Но Славянск был все же взят, и это благодаря нюху нашего пулеметчика, поручика Андиона.

— Говорите что хотите, а пахнет спиртом, — сказал он, поводя своим большим носом с бородавкой.

Он исчез и вдруг появился снова на шикарной тройке белых лошадей.

— Где ты их взял?

— У пожарных, конечно. Но посмотрите, что тут. — В пулеметном тарантасе было несколько ящиков с бутылками водки. — Мой нюх меня не обманул. Там громадные склады спирта, но красные рядом.

Мы вытаращили глаза. Новость распространилась молниеносно среди казаков. Они атаковали как львы, захватили город, склады и не дали красным их поджечь. Склады оказались громадными, что называется неисчерпаемыми. Дело в том, что с начала войны (в 1914 году) продажа водки была запрещена. Продукцию заводов складывали в места, которые держались в строгой тайне. Конечно, водку во время войны доставали, но из частных складов и в ограниченном количестве. Люди так изголодались по водке, что один казак даже впопыхах свалился в цистерну и моментально умер.

Мы выбросили все вещи, кроме патронов и снарядов, и нагрузили ящики с водкой всюду, где только было возможно. Мобилизовали повозки всех окрестных деревень, и на этот раз крестьяне сами являлись с повозками, потому что им платили водкой. Между прочим, полковник Шапиловский приказал Андиону отдать лошадей пожарным. Андион был не очень огорчен.

— Я не люблю белых лошадей. Их видно издали, и все красные стали бы по ним стрелять.

Командировка

Неудивительно, что после взятия Славянска большинство было пьяно. Я пьян не был и потому был позван к полковнику Шапиловскому.

— Вы пойдете к генералу Топоркову, ему нужен офицер, который не пьян и прилично выглядит. Все казаки перепились.

Я явился к генералу Топоркову.

— Передадите этот пакет начальнику штаба армии в собственные руки. Штаб находится в Горловке, в сотне с лишним верст отсюда. Как будто красные отошли и путь свободен. Возьмите паровоз и несколько вагонов и отправляйтесь. Вот приказ о вашей командировке. Я просил дать нам патронов и снарядов. Вы погрузите сколько возможно и доставите сюда. Дивизия уходит завтра утром. Вы последуете за дивизией со снарядами и патронами. Поняли?

— Так точно, Ваше Превосходительство, но…

— Никаких но. Это приказание. Поторопитесь. У нас осталось мало патронов. Ваша командировка из самых важных.

Я откозырял и вышел в самом плохом настроении. Хм… А если путь не свободен? Он не хочет рисковать казаком. Я не могу поверить, что все поголовно пьяны. Вот что случается, если не пьян. Лучше бы я напился, послали бы другого.

Мне вовсе не улыбалось путешествовать на паровозе. Можно встретить красный разъезд или испорченный путь или наскочить на мину. Но делать было нечего. Я поручил Дуру и карабин брату, взял с собой непьющего казака-старовера и два ящика водки и отправился на вокзал.

Оставив водку под охраной моего непьющего казака, я явился к коменданту станции, капитану, очевидно мобилизованному из местных.

Капитан, читая мою командировку, зевнул, потянулся и сказал, чтобы я пришел через несколько дней. Сейчас мой отъезд невозможен.

— Я должен ехать сейчас же, чтобы вернуться перед уходом дивизии.

Вместо ответа, он пожал плечами:

— Если вы не можете или не хотите помочь мне в моей командировке, то я устроюсь и без вас.

Моя молодость ему, видимо, не импонировала. Он посмотрел на меня с улыбкой:

— Действуйте, молодой человек.

Было ясно, что он надо мной насмехается. Он еще не успел проникнуться духом Добровольческой армии и исполнял свою должность с прохладцей. Я кипел, но сдержался, повернулся и пошел к начальнику станции.

— Невозможно. Уверяю вас. Все паровозы…

— Взгляните, — сказал я ему. — Вот совершенно исключительный пропуск. — И я показал ему две бутылки водки. — Они будут ваши, если я смогу уехать через час.

Глаза его заблестели, он облизал губы и почесал за ухом.

— Вот ведь какое дело. Я сделаю все от меня зависящее, но сомневаюсь… — Он понизил голос и обернулся на дверь. — Машинисты и особенно кочегары ненадежны… Они могут устроить саботаж…

— Можно мне с ними поговорить?

Машинист явился. Вся его осанка говорила, что он полон дурной воли и, вероятно, коммунист.

— Сколько времени вам понадобится, чтобы привести в готовность ваш паровоз?

— Машина не в порядке. Нужно ее пересмотреть и заменить некоторые части, которых у