Гектор взглянул на Джо.

– А ты? Хочешь потрогать настоящего живого шотландского лосося?

Джо обдумывала это предложение меньше секунды – и покачала головой.

– Может, в следующий раз, – сказала она.

По-прежнему неся рыбу, Гектор снова вошел в воду, поднял лосося, поцеловал в холодную влажную морду, опустил в воду и направил головой по течению. Лосось некоторое время неподвижно лежал у него на ладонях, раздувая жабры и восстанавливая равновесие и волю к жизни. Потом метнулся в воду цвета чая.

Этим вечером, когда они после занятий любовью укладывались спать в объятиях друг друга, Джо сонно прошептала:

– Ты странный человек, Гектор Кросс. Ты без малейших сожалений убиваешь человека. С другой стороны, ты тратишь невероятные усилия, чтобы вытащить эту рыбу из воды, а потом отпускаешь ее.

– Я убиваю только тех, кто заслуживает смерти, – ответил он. – У этой рыбы в брюхе двадцать тысяч икринок. Она и ее дети имеют право жить.

На следующий день они вернулись в Лондон. Дорога была долгой, и они приехали в «Кросс-Роудс» как раз вовремя, чтобы посмотреть, как Кэтрин ужинает пюре из цыпленка и тыквы. То, что она не успевала проглотить, капало с ее подбородка на нагрудник.

Потом Бонни пригласила их в детскую, поучаствовать в сложном церемониале укладывания Кэтрин в постель: все ее кролики и медведи рассаживались вокруг в должном порядке.

– Но откуда вы знаете должный порядок? – спросил Гектор.

– Она нам объясняет, – сказала Бонни. – Я знаю, вы думаете, что она просто гулит, но это тайный язык. И вы научитесь ему. Если проведете с нами больше времени.

Это был упрек, и Гектор знал, что заслуженный.

Позже в тот же вечер, когда Джо закончила подготовку ко сну и, благоухая, вышла из ванной, прекрасная, как весенний сад, Гектор приподнял одеяло с ее стороны постели, готовя для нее место. Джо устроилась в кольце его рук, тихонько воркуя, очень похоже на те звуки, что издавала, ложась спать, Кэтрин Кайла.

– Можно обратиться к тебе за консультацией, как к адвокату, прежде чем мы займемся более серьезными делами?

– Ты выбрал не очень удачное время, – ответила она. – Но все равно давай.

– Если Карл Бэннок мертв, что должно произойти с активами доверительного фонда?

Джо долго молчала, а когда заговорила, голос ее звучал отчужденно.

– У меня нет оснований считать, что Карл Бэннок не пребывает в добром здравии. – Делая это заявление, она беззастенчиво посмотрела ему в глаза, потом продолжила: – Однако если удастся доказать обратное, закон штата Техас не допускает двусмысленных толкований.

Она села, обхватив колени руками, и задумалась, прежде чем продолжить.

– Тот, кто утверждает, что Карл Бэннок мертв, должен представить суду неопровержимые доказательства его смерти, например свидетельство о смерти, выданное врачом, или свидетельства надежных очевидцев его смерти. Гектор, ты можешь назвать человека, который предстанет перед судом и заявит, что Карл Бэннок мертв?

– Нет, – ответил Гектор.

– В таком случае должно пройти семь лет, прежде чем заинтересованные лица могут обратиться в Техасский Верховный суд с просьбой о признании субъекта умершим. Суду нужно представить доказательства того, что нет никаких оснований считать субъекта живым, например, нет показаний надежного свидетеля, видевшего его живым, или данных о контакте с ним лица, которому следовало ожидать подобного контакта. В нашем случае попечители доверительного фонда разумно ожидают со стороны Карла требований о выплате сумм, полагающихся ему по уставу Фонда, например, учетверения любых его доходов. Если Карл этого не делает, это надежное доказательство того, что он мертв. Еще вопросы? Или мы можем перейти к делу, ради которого встретились сегодня вечером?

– У меня больше нет вопросов, но есть замечание: как ужасен мир, в котором мой бедный беспомощный ребенок должен ждать почти до десяти лет, прежде чем сможет позволить себе купить свой первый «феррари».

– Ах ты! – воскликнула Джо, схватила подушку и ударила его.

Этой ночью они занимались любовью, чувствуя особенную близость и удовольствие. После этого Гектор уснул таким крепким сном без сновидений, что не слышал, как Джо встала.

Проснувшись, он услышал, что Джо в своей ванной. Он посмотрел на часы на столике у кровати и увидел, что еще нет пяти утра. Встав, он отправился в короткий поход в собственную ванную. Возвращаясь, остановился у ее двери и услышал, что она говорит по телефону. Вероятно, звонит своей матери в Абилин[40]. Иногда он удивлялся, о чем еще они могут говорить, если много лет разговаривают друг с другом по телефону почти каждый вечер. Вернувшись в постель, он опять уснул.

И снова проснулся в семь утра. Джо еще оставалась в своей гардеробной за закрытыми дверьми. Гектор надел халат и пошел в детскую. В постель он вернулся с Кэтрин на руках, сжимающей свою утреннюю бутылочку. Он подложил под спину подушки, сел и посадил Кэтрин на колени. И, пока она высасывала содержимое бутылочки, зачарованно глядел на ее лицо. С каждым днем она словно становилась все прекраснее и все больше походила на Хейзел.

Наконец он услышал, как открылась дверь гардеробной Джо. Когда он с улыбкой поднял голову, она стояла в дверях. Улыбка медленно сошла с его лица. Джо была полностью одета и держала в руках небольшую дорожную сумку. Лицо у нее было серьезное.

– Куда ты? – спросил он, но Джо не ответила.

– Джонни Конго сбежал из тюрьмы, – сказала она. Он смотрел на нее, чувствуя, как ледяной холод охватывает сердце. Джо глубоко вдохнула, прежде чем продолжить: – Убил трех надзирателей.

Гектор отрицательно покачал головой.

– Откуда ты это знаешь?

– Звонил Ронни Бантер. Мы проговорили полночи. – Она умолкла, чтобы откашляться. Потом тихо спросила: – Будешь винить в этом меня, Гектор?

Он покачал головой, но не мог найти слов. Он знал, что она права.

– Ты снова пойдешь за Джонни Конго, – уверенно сказала Джо. Он ответил не сразу.

– А у меня есть выбор? – спросил он наконец, но вопрос был риторическим.

– Я должна уйти от тебя, – сказала Джо.

– Если ты меня действительно любишь, ты останешься, – возразил он, но тихо.

– Нет. Я люблю тебя и потому должна уйти.

– Куда?

– Ронни Бантер предложил мне прежнюю работу в «Бантер и Теобальд». Так я смогу хоть как-то защитить интересы Кэтрин в доверительном фонде.

– Ты когда-нибудь вернешься?

– Сомневаюсь. – Она не таясь заплакала, но продолжала говорить сквозь слезы. – Я не могла себе представить, что бывают такие мужчины, как ты. Но быть с тобой – все равно что жить на склонах вулкана. Один склон освещен солнцем. Он теплый, плодородный, прекрасный, и там безопасно. Он полон любви и смеха. – Джо осеклась, подавила рыдание и продолжила: – Другой твой склон вечно в тени и полон страшных явлений – ненависти и мести, гнева и смерти. И нельзя знать заранее, когда на этом склоне произойдет извержение и уничтожит и себя и меня.