— Пожалуйста, человеку плохо. Я думаю, очень плохо. Пожалуйста, леди! Я почти не говорю по-французски. Я не знаю немецкого... Пожалуйста!

Женщина повернулась и какое-то мгновение изучала его лицо. Затем опустила оконное стекло.

— Улица де Гранж?

— Да, пожалуйста!

Она быстро проинструктировала его. Через пять кварталов повернуть направо к подножию холма, затем налево...

Машины двинулись. Обливаясь потом, Ноэль старался запомнить каждое слово, номер, поворот. Поблагодарив, он резко нажал на акселератор.

Одному Богу известно, как он сумел добраться до этой улицы, но вдруг Ноэль увидел яркие золотые буквы: "Отель «Д'Аккор».

Руки его дрожали. Холкрофт припарковался и вышел из машины. Надо закрыть ее. Дважды Ноэль попытался всунуть ключ в замочную скважину и не смог. Тогда он задержал дыхание и упер пальцы в металл. Стоял так, пока пальцы не перестали дрожать. Надо взять себя в руки, надо сосредоточиться.Следует быть очень осторожным. Он уже встречался с этим врагом раньше и боролся С ним.

Взглянув на богато украшенный вход в отель, Холкрофт заметил за стеклянными дверьми, как швейцар с кем-то разговаривает. Он не может пройти через эту дверь в холл. Если Вилли Эллис попал в ловушку, враг дожидается его, Холкрофта, в холле.

Ноэль заметил узкий переулок, ведущий вниз, к другой стороне здания. На вывеске разглядел надпись: «Livraisons»[32].

Где-то в этой аллейке должен быть вход для разносчиков. Приподняв воротник плаща, он пересек асфальтированную дорогу. Правая рука, засунутая в карман, ощущала сталь пистолета, левая — отверстие цилиндрического глушителя. На мгновение он вспомнил, кто подарил ему оружие. О, Хелден. Где ты? Что случилось?

Ничего, как и у тебя...

Абсолютно ничего.

Он подошел к двери, когда из нее как раз выходил человек в белом халате. Подняв руку в знак приветствия, Холкрофт улыбнулся незнакомцу:

— Извините меня, вы говорите по-английски?

— Конечно, мсье. Это Женева.

Незнакомец воспринял вопрос как шутку, и ничего больше, но глупый американец был готов заплатить пятьдесят франков за дешевый халат — почти вдвое больше того, что стоит новый халат. Сделка состоялась быстро — это Женева. Холкрофт снял свой плащ, перекинул его через левую руку, надел халат и вошел внутрь.

Номер Вилли находился на третьем этаже. Последняя дверь в коридоре. Ноэль пересек прихожую, ведущую к темной лестнице. На площадке возле стены стояла тележка с тремя закрытыми коробками с мылом. На них была водружена открытая и полупустая четвертая картонка. Он сдвинул ее в сторону, подхватил оставшиеся три коробки и начал подниматься по мраморным ступенькам, надеясь, что его признают за своего.

— Jacques? Cest vous?[33]— послышался снизу приятный голос.

Холкрофт повернулся, пожав плечами.

— Pardon. Je croyais que c'etait Jacques qui travaille chez la fleuriste.[34]

— Non, — сказал Ноэль, продолжая взбираться вверх.

Добравшись до третьего этажа, Ноэль поставил коробки на пол и снял халат. Надев свой плащ и нащупав пистолет, медленно открыл дверь; в коридоре никого не было.

Подошел к последней двери справа, прислушиваясь к звукам. Все тихо. Он вспомнил, как пару дней назад вот так же прислушивался около другой двери, в другом коридоре, не похожем на этот — расписанном под слоновую кость. Это было в Монтро. Перестрелка. И смерть.

Боже, неужели что-то случилось с Вилли? Вилли, который не отказал ему, который остался другом даже тогда, когда другие попрятались. Холкрофт вытащил оружие, дотянулся до ручки двери, отступил назад, насколько было возможно, одним движением повернул ручку и всем телом навалился на дверь, тараня ее плечом. Дверь широко распахнулась, ударившись в стенку. Она не была заперта.

Ноэль прижался к стене, держа перед собой пистолет. В номере никого не оказалось, но окно было открыто, и холодный зимний воздух трепал занавески. В замешательстве Ноэль вошел в комнату, задаваясь вопросом, почему открыто окно в такую погоду.

И тут он увидел эти пятна на подоконнике. Кто-то истекал кровью. За окном пожарный выход. Он разглядел красные следы на ступеньках. Тот, кто спускался по ним, был сильно ранен.

Вилли?

— Вилли? Вилли, ты здесь? Молчание.

Холкрофт вбежал в спальню.

Никого.

— Вилли?

Он уже собирался повернуть назад, но увидел странные знаки на филенках закрытой двери. Они были раскрашены в золотисто-лиловые, розовые, белые и светло-голубые тона. Но то, что он увидел, не походило на роспись в стиле рококо.

Филенки были измазаны кровью.

Он подбежал к двери и ударил ее с такой силой, что та треснула.

Ничего ужаснее в своей жизни он не видел. Окровавленное тело Вилли Эллиса было переброшено через край пустой ванны. На груди и животе виднелись глубокие раны, внутренности вывалились поверх пропитанной кровью рубашки, горло разрезано так глубоко, что голова еле держалась на шее, широко раскрытые глаза застыли в агонии.

Силы покинули Ноэля, он пытался вдохнуть больше воздуха, который никак не шел в его легкие.

И тут чуть выше изуродованного тела, на кафеле, он увидел начертанное кровью слово: «НАХРИХТЕНДИНСТ».

Хелден нашла тропинку, прошагав три километра от развилки дороги из Пре-дю-Лак. Она попросила у швейцара электрический фонарик и сейчас освещала себе дорожку через лес, направляясь к дому Вернера Герхарда.

Не очень-то похоже на дом, подумала Хелден, увидев перед собой странное сооружение, более смахивающее на миниатюрную каменную крепость. Дом был невелик — меньше, чем коттедж Полковника, — и оттуда, где она стояла, стены выглядели очень толстыми. Луч света выхватил выпуклые камни, схваченные цементом вдоль обеих сторон дома, которые находились в поле ее зрения. Крыша тоже смотрелась солидно. Несколько очень узких окон располагались высоко над землей. Ей не доводилось раньше видеть подобные дома. Казалось, особняк материализовался из прекрасной детской сказки.

В какой-то степени это был ответ на вопрос, спровоцированный замечаниями швейцара несколько часов назад, когда она вернулась с деревенской площади.

— Ну что, нашли сумасшедшего Герхарда? Говорят, он был известным дипломатом, пока его не ударили по голове. Поговаривают, что старые друзья все еще не забывают его, хотя никто из них уже давно не приезжает к нему. Но когда-то они хорошо о нем позаботились. Построили ему добротный коттедж на озере, который не разрушат никакие рождественские ветры.