Если бы он думал, что я могу, тогда бы действительно мне это позволил.

Я отпихиваю от себя его руку и, когда Раят не двигается с места, сдаюсь и позволяю ему помочь мне дойти до кровати. У меня сломан нос, а не нога.

Сев на больничную койку, я вздыхаю.

— Когда я могу уйти? — спрашиваю я.

Мне кажется, что пять дней — первые три я была в отключке — это слишком для разбитого лица. Меня продолжают посылать на все эти анализы, которые каждый раз оказываются в норме.

— Они сказали, возможно завтра.

— Почему не сегодня? Я в порядке, — говорю я, выпятив разбитую нижнюю губу, в надежде, что это вызовет сочувствие.

Не вызывает.

— Если бы доктор решил, что ты можешь уйти сегодня, он бы тебе разрешил, — совершенно серьезно произносит Раят.

— Это похоже на тюрьму, — говорю я, бросаясь головой в подушку, от чего Раят смеётся. — Что смешного?

— Если говорить от лица человека, который был в тюрьме, то это совсем не похоже на тюрьму.

Я открываю рот, чтобы спросить, когда, черт возьми, его арестовали, но тут дверь открывается, и входят наши отцы. Они теперь, наверное, как лучшие гребаные друзья. Всегда вместе. Всегда здесь. Может, так было всегда, а я просто об этом не знала.

Я не разговаривала с матерью. Уверена, что отец сказал ей держаться от меня подальше после того, как Раят рассказал о пощечине. На самом деле, это было приятно и немного грустно, потому что я даже по ней не скучала.

— Ладно, в коттедже все выглядит хорошо, — говорит Раяту мой отец.

— Что ты имеешь в виду? — интересуюсь я.

— Я установил новые камеры. Внутри и снаружи, — отвечает Раят. — Я послал их туда, чтобы понаблюдать за ними и убедиться, что они хорошо работают.

— Почему ты сомневаешься, что они работают? — спрашиваю я, запихивая в рот картошку фри, которую принес мне Эббот.

— Я наблюдаю за ними уже больше недели и не заметил никакой активности, — заявляет Раят, сев на диван.

— Разве это не хорошо?

— Никогда нельзя быть слишком осторожным, — туманно отвечает Раят.

Я запихиваю в рот еще одну жареную картошку, закрываю глаза и издаю стон. Так чертовски хорошо. Открыв глаза, я замечаю, что все смотрят на меня.

— Что? — нервно спрашиваю я.

Мой отец проводит рукой по волосам.

— Я думаю, пришло время…

— Фил…, — откашливается Эббот. — Мы договорились…

— Я передумал, — прерывает его он.

Я перевожу взгляд на Раята, и он пожимает плечами, словно тоже не понимает, о чем они говорят.

— Ладно, — сажусь я в постели. — Что происходит?

— Ну…, — сглатывает мой отец. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Тогда говори.

Мне надоели все эти секреты. Просто выложите все прямо здесь, в открытую.

Он делает глубокий вдох и снимает галстук. О, он серьезен. Расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке, он говорит:

— Я встречался с женщиной из Баррингтона — ЛиЭнн Мэйс. Она была моей избранной.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что мой отец — Лорд. Тот факт, что он был в доме Лордов после того, как Раят притащил меня обратно, стал для меня самой большой подсказкой. Однако мне кажется странным, что я никогда не обращала особого внимания на его жизнь. Или что он никогда мне не рассказывал. Все бизнес-поездки. Каждый раз, когда ему приходилось пропускать день рождения или праздник — это потому, что ему нужно было поработать на Лордов?

Я хмурюсь при упоминании этого имени, не узнав его, и удивляясь, почему вдруг оно вдруг возникло. Я бросаю взгляд на Раята, а он смотрит в пол, его лицо напряжено, словно он пытается решить, известно ему, кто это или нет.

— Я должна ее знать? — спрашиваю я.

— Нет, — мой отец качает головой, но смотрит на Раята, а затем снова на меня.

— Почему она так важна? — спрашиваю я, сканируя комнату, а мой муж по-прежнему в глубоких раздумьях над именем.

— Потому что я ее любил, — объявляет отец, и его широкие плечи опускаются, как будто это был непосильно-тяжелый груз.

Хорошо. Я и не ожидала, что у моего отца никого не было до встречи с моей матерью. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из них говорил о прошлых отношениях, но это не значит, что их не было. Так что не знаю, почему это такая новость.

— Мама об этом знала? — спрашиваю я.

Его лицо немного бледнеет, и он расстегивает еще одну пуговицу.

— Она уже была обещана другому… ЛиЭнн, — говорит он, игнорируя мой вопрос.

Опять, как будто это должно что — то для меня значить. Или для любого из нас.

— Но твоя мама… ты знаешь, что мы поженились вскоре после знакомства?

— Да, — медленно отвечаю я.

— Ну… — он почесывает затылок. — У нас был брак по расчету.

— Нет, не был, — утверждаю я, как будто была свидетельницей, и смеюсь над этим.

Папа вздыхает.

— Был. Мы тебе солгали.

— Почему… подожди? — я сажусь прямее. — Зачем вам лгать о своем браке?

Он опускает глаза в пол, а я смотрю на сидящего на диване Раята. На этот раз он уже смотрит на меня, и в его глазах жалость.

— Ты знал, что они мне лгали?

— Да, — без колебаний отвечает он.

Мое лицо искажается в замешательстве.

— Зачем ты это выдумал?

Мой отец пожимает плечами.

— Ну, твоя мать всем рассказывала эту историю, а когда ты подросла, это стало нормой.