Бриджит ненавидела любые загадки и терпеть не могла, когда что-то оказывалось выше ее понимания. Вот и сейчас она находилась в прескверном состоянии духа.

Освоение кулинарных премудростей шло просто блестяще. Иногда Фиона встречала в доме и отца Барри — высокого, черноволосого, с внимательным взглядом. Он выглядел значительно моложе своей жены, но, в конце концов, возможно, это объяснялось тем, что у него не было проблем с психикой. Он работал на большой ферме, где в оранжереях круглый год выращивали овощи, и развозил их по ресторанам и гостиницам всего города. С Фионой он был предельно вежлив, но всегда держал дистанцию. Он мало походил на члена семьи, скорее, на кого-то, кто случайно заглянул на огонек.

Случалось, Барри раньше времени возвращался с уроков итальянского, и тогда его угощали результатами кулинарных экспериментов. Но Фиона советовала ему не спешить с курсов домой, тем более что для ужина время все равно было уже слишком позднее, а Барри после занятий любил пообщаться со своими одноклассниками.

Мало-помалу перед Фионой стала открываться История Великой Измены, которую все в более ярких подробностях живописала перед ней миссис Хили. Поначалу она не хотела слушать эти откровения.

— Не надо мне рассказывать, миссис Хили, прошу вас! Потом, когда у вас с мистером Хили все наладится, вы об этом сами пожалеете! — говорила она.

— Нет, не пожалею. Мы с тобой друзья. Кстати, это надо нарезать гораздо мельче, Фиона, зачем нам такие здоровенные кусищи! Ты должна меня выслушать. Тебе необходимо знать, что представляет собой отец Барри.

Еще два года назад в семье царили мир и спокойствие, по крайней мере, относительные. Работа у мужа всегда была не из легких, но она с этим мирилась — куда деваться-то! Иногда он приезжал домой в половине пятого утра, иногда и вовсе целую ночь напролет развозил овощи. Но зато днем ему полагался отдых, и это время они нередко проводили в свое удовольствие. Как-то раз они пошли в кино, на двухчасовой сеанс, а потом сидели в кафе, пили чай и ели сдобные булочки с изюмом. Ей завидовали все женщины в округе! Никто из них не имел возможности посреди дня отправиться с мужем в кино. И в то время, в то старое доброе время, он нипочем не хотел, чтобы его жена работала, заявляя, что зарабатывает вполне достаточно для них троих. Ему хотелось, чтобы она содержала дом, стряпала и встречала его, когда он возвращается с работы. Тогда у них была хорошая жизнь.

Но два года назад все переменилось. Он встретил какую-то женщину и закрутил с ней роман.

— Почему вы так в этом уверены, миссис Хили? — спросила Фиона, отмеряя изюм для фруктового пирога. — Мало ли что могло случиться: может, ему пришлось больше работать, или движение на дорогах стало более напряженным. Вы же знаете, какие пробки возникают на шоссе в час пик.

— Какой может быть час пик в четыре утра, когда он обычно возвращается домой! — с мрачным выражением лица парировала женщина.

— Значит, его излишне загрузили работой.

— Я наводила справки в его компании. Мне сказали, что он работает всего двадцать восемь часов в неделю.

— Может, ему далеко ездить? — уже ни на что не надеясь, предположила Фиона.

— Его работа в десяти минутах ходьбы от нашего дома, — ответила мать Барри.

— Ну, значит, ему захотелось чуть побольше побыть одному.

— Разумеется. Настолько, что он стал спать в отдельной комнате.

— Наверное, чтобы не будить вас.

— Нет, чтобы не находиться рядом со мной.

— А если тут и впрямь замешана женщина, кто она, по-вашему?

— Пока не знаю, но обязательно выясню.

— Может быть, кто-то с его работы?

— Нет, это вряд ли, тех я знаю всех до единой. Но, возможно, он каким-то образом познакомился с ней именно через работу, а это может быть половина Дублина.

Слушать такие истории Фионе было очень тяжело.

— Она говорит с тобой об этом? — спросил ее как-то раз Барри.

Почему-то Фионе казались священными эти доверительные разговоры возле посыпанного мукой стола и кипящих на плите кастрюль, за чашечкой кофе в перерыве между приготовлением различных блюд, когда она сидела на диване, толстый одноглазый Каскарино мурлыкал у нее на коленях, а Несса Хили изливала ей свою душу. Она считала Фиону своим другом, а разве можно пересказывать другим то, в чем тебе исповедуется друг! Поэтому Фиона солгала Барри:

— Ну, так, иногда что-нибудь скажет.

Теперь они с Барри виделись очень часто. Ходили на футбольные матчи, в кино, а когда погода стала получше, часто садились на мотоцикл и совершали прогулки в Уиклоу или Килдер. Фиона увидела множество мест, где раньше никогда не бывала.

Барри пока не предлагал ей принять участие в поездке в Рим — viaggio, как они это называли, однако Фиона надеялась, что рано или поздно это случится, поэтому на всякий случай подала заявку на загранпаспорт.

Иногда они проводили время вместе со Сьюзи и Луиджи. Те пригласили их на свою свадьбу, которая должна была состояться в Дублине в середине июня. Сьюзи сообщила, что идея пожениться в Риме, слава Богу, была отвергнута. Против этого решительно выступили и ее родители, и родители Луиджи, а также их друзья, которые не собирались ехать в Вечный город, но очень обиделись, что их хотят лишить возможности присутствовать на свадебной церемонии. Так что поездке в Рим предстояло превратиться в медовый месяц.

— А ты сама-то учишь итальянский? — спросила Фиона.

— Вот еще! — фыркнула Сьюзи. — Если итальянцы захотят со мной пообщаться, пусть говорят на моем языке.

Если бы этой рыжеволосой красавице пришлось пересекать Северный Полюс, она бы и от эскимосов потребовала изъясняться на английском.

А потом начались хлопоты по организации вечеринки, целью которой было собрать деньги на поездку в Рим. Учащиеся вечерних курсов — все тридцать человек — должны были обеспечить еду, а заботу о напитках взял на себя универмаг. Кто-то сказал, что приведет рок-группу, участники которой согласны выступить бесплатно, с тем только условием, чтобы их фотография появилась в местной газете. Каждого из учащихся обязали привести пятерых гостей, а те должны были заплатить по пять фунтов с носа за право участвовать в вечеринке. Устроители рассчитывали получить 750 фунтов, необходимых для viaggio. Под конец планировалась грандиозная лотерея с великолепными призами, от которой ожидалось еще 150 фунтов. Туристическое агентство обещало предоставить существенную скидку на билеты. В Риме уже был заказан pensione,[76]затем группа должна была провести по одному дню во Флоренции и в Сиене, после чего — вернуться в Рим.

Барри принялся вербовать свою пятерку для вечеринки.

— Я очень хочу, чтобы ты пришел, па, — сказал он. — Для меня это очень важно. Ведь когда у тебя на работе устраивались праздники, мы с мамой всегда приходили, помнишь?