Сначала Варя поздоровалась мысленно, потом, не выдержав тишины, шёпотом спросила:

– Эй, ты здесь?

Получилось неубедительно, поэтому Варя прибавила громкости:

– Держи-итель, ты меня слышишь? – прокричала она, задрав голову. – Ау! Давай поговорим!

Собственный голос, разносящийся по пустой станции, казался чужим. И пугал.

Никто не отзывался. «Марксистская» казалась насквозь вымершей.

Но тут Варя вспомнила, что из трёх станций узла «Марксистская», как и вся «жёлтая» Калининская ветка, моложе остальных. «Может быть, поэтому он не отзывается? – подумала девушка, рассматривая информационное табло, свисающее с потолка. – Таганские построены раньше, и самая старая – та, что на Кольцевой. Кажется…»

В любом случае, на Кольцевой будет надёжнее: там Никки, это его территория.

Выбрав направление, Варя поспешила к эскалаторам. Впереди ждала бело-голубая «Таганская-кольцевая» с чудесными майоликовыми панно и медальонами – одна из её любимейших станций.

Но чтобы добраться до медальонов, нужно подняться по эскалатору.

Опыта у неё было маловато – немудрено, что Варя не приняла во внимание один немаловажный факт: эскалатор является «транспортным средством», а значит, отсутствует в дальних Слоях.

Войдя под арку, вместо эскалаторов она обнаружила крутую бугристую горку. Варя рискнула бы спуститься с такого аттракциона, но карабкаться наверх!.. Она вернулась в центральный зал и призадумалась.

У «Таганской-радиальной» два перехода. Можно выйти в город (по эскалатору, ведущему вверх) или на «Таганскую-кольцевую» – по эскалатору, ведущему вниз. Разумеется, вместо эскалатора там будет крутой спуск. Но спуск гораздо лучше подъёма!

«С «горкой» я как-нибудь разберусь!» – решила девушка и на всякий случай взглянула на обувь. Каблуки есть, но небольшие. Сломаются – не беда! Лишний повод пройтись по магазинам! Радостная, она поскакала по ступенькам перехода. Станция перестала пугать. А вся ситуация показалась чрезвычайно забавной. Будет что вспомнить!

«Наверное, я сама вывела себя в Слой, – думала Варя, предвкушая встречу с Никки. – То-то же все удивятся!»

Воображение нарисовало ей картину ближайшего будущего: сначала обучение, потом экзамены, а потом, когда она станет настоящей волшебницей, даже дядя начнёт её уважать…

Сладкие планы развеялись в тот момент, когда она подошла к ещё одному не-эскалатору, ведущему вверх. Про этот переход Варя забыла. Ещё одна крутая горка – подъём, который не преодолеть. Значит, опять тупик! Пришлось идти обратно.

Присев на нижнюю ступеньку переходного мостика, Варя обхватила руками колени и пригорюнилась. Контрастный душ из страха, радости, отчаяния и надежды вымотал её. Осталась лишь усталость и жалость к себе.

Что теперь? Версию с нападением врагов она сразу отмела: если бы могли, давно бы напали. Значит, внезапное проявление глубинных магических способностей. Взяла и сама себя заперла. «Ну, почему оно работает, только когда ему захочется?» – подумала Варя, зажмурилась и мысленно закричала: «Хочу назад, хочу назад, хочу назад!»

Открыла глаза. Безнадёга: всё та же одинокая «Марксистская». Спокойно и тихо, как на кладбище… Нет, тишины уже не было. Справа, с противоположной платформы, доносилось явственное шуршание. Или шушуканье? Варя вскочила на ноги и поспешила в ту сторону. Но, ступив в пространство между колоннами, замедлила шаг. Звук, который привлёк её, становился всё громче и резче. И судя по направлению, он шёл из тоннеля.

Кто мог вылезать на станцию в дальнем Слое? Сжав губы и стиснув кулачки, Варя выглянула из-за угла полосато-красной колонны.

Никто не выползал из чёрной пасти тоннеля, а вот из зеркала заднего вида – выбирался. Бесформенный, тягучий, кипящий, похожий на большой комок серой жвачки, которую жевали целый месяц по очереди.

В этой массе можно было разглядеть руки и ноги, лапы с когтями и лапы с перепонками, копыта, ласты и хвосты, уши, гребни, носы, клювы, пасти и рты – словно сотни существ срослись в одно, лишённое какой-либо определённости.

Выбравшись наполовину из зеркальной глади, чудовище опёрлось о платформу, приподняло переднюю часть массивного туловища и повернулось в сторону Вари. Теперь оно было похоже на расползающегося слизня, который сожрал половину Ноева ковчег и не успел переварить.

На конце тела, словно украшение, размещалась блестящая маска с невыразительными, едва намеченными чертами. Узкий рот-прорезь, пустые глазницы, плоский лоб. Стоило девушке взглянуть на мертвенный лик, он тут же преобразился. Варя увидела себя, бледную, испуганную. И визжащую.

Потеряв лицо, он расстраивался гораздо меньше, чем при утрате голоса. Что такое внешность? Обман, иллюзия! А вот когда постоянно молчишь, может показаться, что тебя нет.

Со временем он привык пользоваться чужими голосами и лицами и не пытался переделывать захваченные отражения под свой прежний облик. Из всех революционеров Уишта-Йетлина Траквештрерия первым пересёк точку невозврата и стал Отвратнем. Пока Норон с остальными готовился к восстанию, он нуждался в их защите и в маскировке, которую они обеспечивали, – поэтому впоследствии всегда откликался на их зов.

Кроме них, никто больше не помнил, кто он такой на самом деле.

Не помнил или не мог помнить? Столетия прошли с тех пор, как он в последний раз соприкасался с явью обитаемых миров. Сама реальность начала забывать его…

Однако Траквештрерия не жаловался и не жалел о содеянном. На тайнах Зазеркалья издавна стоит большая печать «Выхода нет». Самое опасное и притом бесполезное магическое искусство: чтобы овладеть им, надо отказаться практически от всего, как минимум – от выгоды. Без лица и тела какая может быть выгода? Нет ни наслаждений, ни удовольствий. Единственное, что утешает: бессмертие.

Для Траквештрерии, который был самым старым среди основателей Большого Дома, это иллюзорное преимущество оправдывало любые жертвы. Собственно, он потому и присоединился к Основателям, что нуждался в надёжной площадке для экспериментов с Зазеркальем. Соваться туда из обычного мира или даже из подготовленного Слоя слишком опасно, другое дело – из Межмирья Уишты-Йетлина.

По той же причине Траквештрерия вошёл в ряды бунтовщиков: они были против ограничений на исследования и эксперименты. Манипуляции с Зазеркальем стояли вторым пунктом в списке внутренних запретов Большого Дома. Первым значилось бессмертие. Не самый приятный сюрприз для того, кто стал Основателем Уишты-Йетлина ради этих пунктов!

Траквештрерия очень хотел избежать смерти. И у него получилось.

С точки зрения постороннего наблюдателя, существование без тела, лица и голоса мало чем отличается от смерти или, по крайней мере, от ада, если таковой существует. Но Траквештрерии было плевать на мнение тех, кто примирился с неотвратимостью гибели. Он был жив. У него были товарищи, которые ценили его. Более того, Отвратни по-прежнему отзывались о нём как о мужчине и как о человеке! И когда Норон рассказал о новом плане, Траквештрерия согласился. Стремиться к цели – значит жить. И пусть почти нет шансов одолеть Уишта-Йетлин! Если цель недостижима, то, значит, и стремиться к ней можно вечность.