Они балансировали на грани. Уиллоу медленно покачала головой.

— Я должна с этим что-то сделать. Ты не знаешь на самом деле, причиняю я тебе вред или нет. Ты заметил, что каждая мигрень случалась меньше чем через сутки после того, как… как мы были физически вместе?

— Хорошо, а как же тогда мы много раз были физически вместе, и ничего не случалось, кроме того, что нам нравилось? Уиллоу, это всего лишь совпадение!

У нее было такое же выражение лица, как когда она сказала ему, что собирается остановить Вторую волну — решительно, не слушая его аргументов.

— Ты не можешь этого знать, а я не могу рисковать, — сказала она. — Я не буду причинять тебе боль, Алекс. Я обещаю.

Он смотрел на нее и не верил. Заявление было так смешно, что он хихикнул.

— Думаешь, если порвешь со мной, не будешь причинять мне боль? Последние несколько дней я в аду. Настоящем аду.

Ее лицо исказила боль.

— И я, — прошептала она. — Но…

— Даже если ты вызываешь это, если я как-то страшно болею, боже, Уиллоу, меня завтра могут убить! Не думаю, что я проживу длинную жизнь. И сколько я проживу… я хочу прожить с тобой.

Он взял ее за руки, сжал их и поцеловал ее.

— Пожалуйста, — сказал он. — Я хочу провести ее с тобой.

Ее глаза были влажными, а лицо тоскливым. На секунду он подумал, что она смягчится, но она мягко отстранилась.

— А что, если со мной твоя жизнь станет еще короче? — спросила она. — Что, если ты умрешь на год раньше, а в этот год произойдет решительный перелом в борьбе с ангелами?

— Да, а что, если с тобой я буду так счастлив, что проживу еще несколько лет, потому что у меня будет ради чего жить? — пылко сказал он. — Мы не знаем! Ты не можешь решать за нас двоих!

— Но это не только мы, разве ты не видишь? — В ее глазах была боль. — Я уже живу с тем… что я сыграла роль втом, что произошло сегодня. Целый город, все эти люди… — Она беспомощно замолчала и покачала головой. — Я больше ничего, совсем ничего не сделаю, чтобы не повредить миру.

— Это не твоя вина, — сказал он вполголоса. — Это Разиэль. Он использовал тебя, всех нас. Ты думаешь, я боюсь? У двоих членов моей команды ангельский ожог. Двое потерялись. Я не могу это остановить! Но я должен продолжать, и ты тоже. Не позволяй ему разъединить нас после всего.

Она вздохнула, почти рыдая. Обнимая себя, она смотрела на дерево, как будто рассматривала каждую деталь в лунном свете.

— Алекс… Я просто не могу. Я казню себя каждый день, что ранила тебя. Мне больно каждый раз, когда мы касаемся друг друга.

Мысль о том, что это единственное, что их разъединяет, была пыткой.

— Уиллоу, ты не ранишь меня. Если ты порвешь со мной, пока любишь меня так же, как я люблю тебя, это будет самой большой ошибкой в жизни. — Он снова взял ее за руки и крепко сжал. — Как мне убедить тебя, что ты ошибаешься? Боже, что мне делать, что сказать? Помоги мне…

Она стояла и не двигалась. Наконец она вздохнула:

— Ничего не надо говорить и ничего не надо делать. Потому что никто из нас не может быть уверен. И я не хочу рисковать. — Она посмотрела на руки, на переплетенные пальцы и мягко отстранилась. Ее голос был хриплым от слез. — Прости. Пожалуйста, не прикасайся ко мне.

Нет. Нет. Он не может позволить ей сделать это. Он должен как-то показать ей правду. Забавно, что она телепат. Она могла коснуться любого и узнать правду, кроме себя. Но она настолько запуталась, что Алекс знал, что она ничего не получит.

Неожиданно он понял. Надежда была такой сильной, что ему было почти больно.

— Стой! — сказал он, когда она собралась уходить. — Уиллоу, что, если Себ прочитает меня? Что, если он узнает, что я прав? Что тогда?

Она с удивлением посмотрела на него. В серебряном свете она была похожа на статую. Она сглотнула, и у нее дернулось горло.

— Это… было бы самым лучшим решением на свете, — сказала она тонким голосом.

Они вернулись к костру и увидели, что Себ все еще сидит там. Он подбросил дров, и костер разгорелся опять. Он смотрел на огонь. Сэм лежал, посапывая, рядом с бревном, недоступный миру. Они сели рядом с Себом, и Алекс быстро объяснил.

— Как думаешь, можешь помочь? — закончил он.

У него напряглись мускулы. Он вдруг прекрасно понял, какой подарок на блюдечке с голубой каемочкой он преподнес Себу. Парню надо только сказать Уиллоу, что да, она обжигает его, и их отношения навсегда закончатся.

Себ молчал, пока Алекс говорил. Потом он поднял бровь, щетина блестела при свете костра.

— Уиллоу не может прочитать тебя, потому что она заинтересована. Но ты не думаешь, что я тоже? — хмуро заметил он.

— Не настолько и не с Алексом, — сказала Уиллоу и коснулась его руки. — Себ, просто попробуй. Я должна знать правду.

Себ посмотрел на Алекса. В конце концов он пожал плечами:

— Да, хорошо. Попробую.

Он на секунду закрыл глаза, сделал несколько вздохов и сосредоточился. Затем он открыл глаза и протянул руку. Он бесстрастно посмотрел на Алекса.

Алекс взял его за руку. Рука была теплой и сухой, немного грубой. Мимоходом он подумал, как странно сидеть здесь и держать этого парня за руку. Никто не говорил, пока Себ сосредотачивался. Только потрескивал огонь, и Сэм похрапывал. Алекс смотрел на Себа, надеясь уловить, что он сейчас скажет.

Наконец Себ отпустил руку. Он пристально посмотрел на Алекса, словно подбирая слова, и Алекс почувствовал, как у него падает сердце.

— Итак… что ты увидел?

Себ откинулся и положил руку на колено.

— У твоего отца тоже были мигрени, — сказал он. — И у его отца. Все мужчины в твоей семье были лидерами, и у них было много забот. Поэтому они были слишком напряженными.

Алекс вспомнил, что отец рассказывал, что у его дедушки были мигрени. Он забыл об этом.

— Да, но…

— Я попытался заглянуть в твое будущее и узнать, что с тобой может случиться, — продолжил Себ. — Я немного узнал, потому что думаю, я тоже там есть. — У Алекса застучало сердце. Как Себ будет там без Уиллоу? Он посмотрел на нее. Она напряженно глядела на Себа. — Но я увидел, что твоя аура будет здоровой, а потом опять больной после охоты. И у тебя останутся мигрени. Тебе надо заботиться о себе, — мягко сказал он. — Поменьше напрягаться — длинные прогулки, медитации и всякое такое может помочь.

Алекс вдруг почувствовал себя так, словно Себ его врач. Он подавил желание встряхнуть его. Прежде чем он успел открыть рот, Уиллоу прокашлялась:

— Что все это значит?

Себ смотрел нежно.

— Не думаю, что мигрени связаны с тобой, querida. Его аура выглядит плохо, но у его отца было еще хуже. Ему стало лучше, и Алексу станет. Не думаю, что ты обожгла его.