— Ну, наконец-то. А то что же — у ворот стоит войско, а ты, женщина, намерена мирно почивать? Открывайте эти чертовы ворота!

— Добрый день вата, господин мой. — Я смотрела на него с высоты, и сердце мое гулко билось, вовсе не от спешного подъема по крутой лестнице. — Вы говорите языком дьявола?

Увидела, как он усмехнулся в ответ.

— Нет времени на любезности. У меня его в обрез. Мои воины готовы вот-вот отплыть в Англию.

— И все же вы нашли время для меня? Я, право, польщена.

— Нашел — чуть-чуть. Если я ошибся в вас, Элеонора, через час меня здесь не будет. Лагерь я уже свернул.

Да, так оно и есть. Черт бы его побрал.

— Все соглашения между нами порваны. Нельзя доверять женскому коварству, — проорал он.

Я сжала зубы, чувствуя, с каким интересом слушает его растущая толпа моих слуг.

— Да, и я буду благодарен, если вы вернете мне золото Мелюзины. Раз вам оно не нужно, я знаю одну даму, которая примет его с благодарностью.

— Только одну?

Аэлита, стоявшая рядом со мной, громко хихикнула.

— Да вы просто бросьте его мне.

— Не получите!

Мне показалось, что Анри состроил недовольную мину.

— Я не вернусь, сударыня. А если вам потребуется защита, то мой брат Жоффруа с радостью придет на помощь. Я дам ему знать.

— И думать не смейте!

Итак, мы оба держались отлично, и схватка закончилась вничью. Но и потеха для зрителей, надо признать, вышла немалая. Думаю, и он, и я получили от всего этого удовольствие, отлично сознавая, что Анри меня ни за что не оставит. Да и я не позволю ему уйти.

Я приказала открыть ворота.

И с той минуты поняла, кому в нашей совместной жизни будет принадлежать решающее слово. Не могу сказать, что мне эта мысль понравилась, но пришлось смириться.

И что в итоге? Я, задыхаясь, устремилась вниз, но не успела еще спуститься со стены, как сквозь ворота промчался ураган, на парадном дворе закипел водоворот, над которым вздымались флаги да развевались плащи, украшенные анжуйскими львами. Все же мне удалось продержать его у ворот достаточно долго, чтобы служанки успели принести вуаль, кружева и изысканное верхнее платье из тисненой камчатной ткани.

— Приветствую вас, госпожа моя, — произнес Анри, передавая оруженосцу поводья своего жеребца.

— Приветствую вас, господин мой.

Я сделала реверанс.

— Приятно видеть, что вы вняли моему совету держать ворота закрытыми для всяких грабителей да налетчиков! Это весьма похвально, Элеонора.

Кажется, я покраснела. Он явно насмехался надо мной, я понимала, что так оно и есть, однако лицо у него было серьезным, как у статуи.

— Вы могли бы предупредить меня заранее… господин мой, — сказала я с безукоризненной учтивостью.

— А я и сам не знал заранее. Мои сторонники в Англии уговаривают меня поспешить с вторжением, пока рядовым воинам не надоело ждать, пока они не переметнулись к Стефану. У меня времени в обрез, Элеонора. Но для вас я выкроил немного. — Мне понравилось, как при этом сверкнули его глаза. — Я не отказался бы от чаши пива.

Я провела его в свою светлицу, и там он плюхнулся в покрытое подушками кресло, пачкая вышитую спинку дорожной пылью и конским волосом. Выглядел он совершенно неуместно среди всех этих подушечек, среди мягких гобеленов и свиты моих дам, которые трепетали перед ним, как и следовало ожидать.

— И как вы пользовались все это время своей вновь обретенной независимостью? — говоря это, он отстегнул свои кожаные перчатки для верховой езды, с неудовольствием рассмотрел указательный палец одной из них, выдернул из него несколько разлохматившихся нитей.

Стало быть, он решил начать с политических вопросов. Заинтригованная, я поддержала этот разговор:

— Я уничтожала все следы правления в Аквитании Людовика.

— Не сомневаюсь, это доставило вам немалое удовольствие.

— Величайшее. Будучи супругой Людовика, я была принуждена делать то, что было угодно ему — или аббату Сюжеру, — а сама я права голоса в принятии их решений почти что не имела. — Я улыбнулась, но не забыла и о необходимом предостережении: — Теперь же власть здесь снова принадлежит мне. Я суверенная властительница.

— Я об этом буду помнить. — Он оторвал взгляд от своей перчатки. — Как вы думаете, меня здесь сразу признают?

— Нет. Вам придется завоевать их признание. — Ну, преуспеет он в этом или нет, дни моей единоличной власти были сочтены — это я в глубине души уже знала. — А что ваши бароны? Одобрят ли они такой брак? Станут ли выказывать мне свое уважение?

— Богом клянусь, станут! Не то им придется испытать на себе, сколь остер мой меч. — Он откинулся на спинку кресла, наслаждаясь отдыхом. — Да и с чего бы им быть недовольными? Посмотрите только, какие богатства вы мне приносите! Конечно, кое-кто станет поговаривать о вашей репутации, но большинство почтет за благо не перечить мне.

Я рассмеялась. Анри — по крайней мере, сегодня — был совершенно бесхитростен.

— Расскажите мне об Англии.

— Она созрела, пора ее сорвать, — только и сказал он, ни словом не обмолвившись ни о тех силах, которые призывали его к отвоеванию законного наследия, ни об опасностях своего предприятия. — В этом я не потерплю никакого противодействия, вы же знаете. Стефан хочет прямо сейчас короновать своего сына Евстахия королем Англии, дабы обеспечить престолонаследие. — Анри хрипло рассмеялся. — Но на это требуется дозволение папы, а Его святейшество, человек разумный, не спешит давать таковое.

Рассказывая, он снова взял перчатку. Потом кивком подозвал ближайшую к нему фрейлину, Флорину, которая пыталась (не слишком успешно) одновременно продолжать вышивку и прислушиваться к нашей беседе.

— Да, мой господин?

— Будьте любезны подать мне иголку и нитку.

Взволнованная Флорина передала ему иголку и нитку, которые уже были у нее в руках. Анри придирчиво разглядывал их.

— Думаю, не нужно заштопывать эту дырку зеленым. Тем более шелком…

— Простите, мой господин…

Анри взял предложенную ему нитку охряного цвета и стал штопать дыру по шву на пальце — с неподражаемой уверенностью и немалым искусством. Мои дамы пришли в ужас. Я развеселилась. Агнесса принесла гостю чашу пива и блюдо с сыром и тонкими пресными лепешками; стоя теперь рядом с ним, она не смогла удержаться от едкой реплики:

— У нас есть для таких поручений слуги, мой господин. А может помочь и любая дама моей госпожи.

— Но я-то могу сделать это сам ничуть не хуже, — ответил ей Анри, не переставая орудовать иголкой и зашивая разошедшийся шов. — Так вот, я и говорю: в Англии…