Джек оказался в затруднительном положении. Он мог бы закричать, но услышат ли его до того, как Ричард оглушит ударом пистолета? Сомнительно. Но если он не использует этот шанс, то следующими пожалуют «Черные короли», а это верная смерть. Джек решил рискнуть.

Откинув назад голову, Джек изо всех сил позвал на помощь. Как он и ожидал, Ричард обрушил на его лоб рукоятку револьвера. Крик пресекся. Навалилась благодатная темнота, словно кто-то вдруг выключил в комнате свет.

Сознание возвращалось постепенно. Сначала Джек понял, что не может открыть глаза. Приложив некоторое усилие, он сумел открыть сначала левый, а потом и правый глаз. Оказалось, что веки были склеены запекшейся кровью.

На лбу, как раз у границы волосистой части, Джек нащупал здоровенную шишку. Хорошо, что Ричард ударил его именно в лоб — здесь череп очень толст и, наверное, Оверстриту не удалось его проломить.

Поморгав глазами, Джек посмотрел на часы. Было около четырех, за окном уже начало темнеть.

Выглянув из-под раковины, Джек попытался рассмотреть, что творится в гостиной. Там было тихо, в камине медленно догорал огонь, Ричард и Тереза расположились на кушетках.

Джек сменил положение и случайно опрокинул флакон с жидкостью для мытья окон.

— Что он там делает? — поинтересовался Ричард.

— Кого это интересует? — отозвалась со своей кушетки Тереза. — Скажи лучше, который час?

— Пятый, — ответил Ричард.

— Когда приедут твои друзья-бандиты? — спросила сестра. — Они что, ездят на велосипедах?

— Может быть, мне позвонить еще раз?

— Нет, давай подождем еще недельку, — съязвила Тереза.

Ричард поставил телефон себе на грудь и набрал номер. Он терпеливо ждал. Твин подошел к своему аппарату.

— Почему вы не едете? — жалобно спросил Ричард. — Мы ждем вас весь день.

— Я не приеду, — коротко ответил Твин.

— Но ты же обещал, — не отставал Ричард.

— Я не могу этого сделать, — повторил Твин свой отказ. — Я не приеду.

— Даже за тысячу долларов?

— Нет.

— Но почему?

— Потому что я дал слово.

— Ты дал слово? — переспросил Ричард. — Что это значит?

— Это значит то, что я сказал. Ты что, не понимаешь по-английски?

— Но это же смешно, — проговорил раздосадованный Ричард.

— Думай как знаешь, — буркнул Твин. — Ешь свое дерьмо сам.

Твин отключился, Ричард некоторое время лежал с молчащей трубкой в руке.

— Вот скотина! — взорвался Ричард. — Не хочет этого делать. Я не могу поверить.

Тереза рывком села.

— Слишком уж была заумная идея. Мы опять поставлены перед необходимостью что-то предпринять.

— Не надо на меня так смотреть, я не собираюсь его убивать, — огрызнулся брат, глядя в глаза сестре. — Я все делал очень чисто, так что, сестричка, теперь твоя очередь. В конце концов, все предпринималось для тебя.

— Да, только для меня, — согласилась Тереза. — Но ты сам получал от всего этого какое-то извращенное удовольствие. Ты наконец смог использовать свои штучки, с которыми играл всю жизнь как последний дурак. А теперь ты не можешь сделать такую несложную вещь. Ты просто... — Тереза несколько мгновений подыскивала подходящее слово и наконец нашла его, — просто дегенерат!

— Ну ты тоже не Снежная королева! — окрысился Ричард. — Ничего удивительного, что тебя бросил муж.

Тереза Хаген вспыхнула до корней волос. Она открыла рот, но не могла от ярости вымолвить ни слова. Вдруг она схватила со стола пистолет.

Ричард вскочил с кушетки и отбежал в сторону — ему показалось, что он переборщил, наступив сестре на любимую мозоль, и теперь она, чего доброго, выстрелит в него. Однако вместо этого Тереза взвела курок и навела револьвер на окровавленное лицо Джека.

— Отвернись! — скомандовала она.

Джеку показалось, что у него остановилось сердце. Он не мигая продолжал смотреть на дрожащее дуло пистолета и в холодные голубые глаза Терезы. Степлтон был словно парализован и не смог выполнить команду.

— Черт бы тебя побрал! — крикнула Тереза, разразившись слезами.

Поставив пистолет на предохранитель, она швырнула оружие в сторону и рухнула на кушетку, обхватив голову руками и давясь рыданиями.

Ричард почувствовал себя виноватым. Не следовало говорить то, что он сказал. Потеря ребенка и мужа были ахиллесовой пятой его любимой сестренки. Он робко подошел к ней и присел на край кушетки.

— Я не хотел тебя обидеть, — произнес он тихо. — Это случайно сорвалось, я просто был не в себе.

Тереза села и вытерла глаза.

— Я и сама-то не в себе. Не верь этим слезам. Просто случилась катастрофа, к тому же я погано себя чувствую. Теперь у меня болит горло.

— Дать тебе еще аспирин? — участливо спросил Ричард сестру.

Тереза отрицательно покачала головой.

— Как ты думаешь, что имел в виду Твин, когда говорил о данном им слове? — спросила она.

— Не знаю, я спросил его, но он не ответил.

— Почему ты не предложил ему больше денег?

— Он не дал мне такой возможности — просто бросил трубку.

— Позвони ему еще раз. Надо, чтобы он приехал.

— Сколько мне ему предложить? У меня нет таких денег, как у тебя.

— Дай ему, сколько он запросит. Сейчас деньги для нас — не главное.

Ричард поднял трубку и набрал номер. Он попросил Твина, но ему сказали, что Твина нет, он вернется не раньше чем через час. Ричард положил трубку.

— Придется подождать, — сказал он.

— Что там новенького? — поинтересовалась Тереза. Она лежала на кушетке, закутавшись в шерстяной плед, ее колотил озноб.

— У нас холодно или это лихорадка? — спросила она.

— Меня тоже немного знобит, — признался Ричард. Он подошел к камину и бросил в огонь пару поленьев. Прежде чем лечь на кушетку, он принес из спальни одеяло. — Я сейчас подумал о новой напасти, — сказал он.

— О чем ты подумал? — спросила Тереза, не открывая глаз.

— Джек все время кашляет и чихает. Ты не думаешь, что он заразился тем штаммом гриппа, который я ввел в увлажнитель?

Завернувшись в одеяло, Ричард встал и, войдя на кухню, задал этот вопрос Джеку. Тот промолчал в ответ.

— Отвечай, док, — потребовал Ричард, — а не то я сейчас опять дам тебе по голове.

— И чего ты этим добьешься? — спросила Тереза со своей кушетки.

— Я очень многого этим добьюсь, — возразил Ричард. — Скорее всего мой гриппозный штамм вызвал грандиозную пандемию в восемнадцатом году. Я добыл его из эскимоса, умершего от пневмонии. Временные рамки совпадают.