* * *

Шум и крики явно свидетельствовали о том, что в замок пожаловала еда. Оставалось лишь встретить ее со всеми почестями. Виктор велел Гизеле следовать за ним, а у входа в Парадную Залу остановился и с нахальным полупоклоном пропустил девушку вперед. Хозяйка дома должна принимать гостей, как иначе. И Гизела вступила в залу. В первое мгновение она не приняла увиденное. Ну не могло это происходить и все тут! Он же умер! Умер! Гизела не сомневалась в его смерти с тех пор, как Изабель сообщила ей эту новость, но отец стоял у камина, живой настолько, насколько сама она уже никогда не станет.

Пораженная, она молча глядела на него.

Граф тоже молчал. Только увидев дочь, он едва не рванулся к ней, чтобы поцеловать и подхватить на руки, а когда она зароется лицом в его рубашку, унести ее отсюда далеко — далеко. Ведь она так настрадалась за эти дни. Под глазами залегли глубокие тени, кожа была точь-в-точь как мрамор, но не столько из-за белизны, сколько из-за синеватых прожилок. И когда Виктор приобнял ее за плечи, вынудив сделать несколько шагов вперед, в ее движениях сквозила какая-то неживая онемелость. Спутанные волосы скрывали тонкую шею, но ему не требовалось вложить персты в ее раны, чтобы понять, что же произошло с его дочерью.

— Гизи?

Дочь смотрела прямо на него, не зная что сказать. Хотелось обнять его, прижаться к нему… и нащупать яремную вену, и выпить всю кровь до капли, до последнего удара сердца.

— Уходи, — прошипела она.

— Да, конечно, — заторопился граф, не обращая внимания на ее исказившееся лицо. — Мы прямо сейчас и уйдем.

Он протянул дочери заметно дрожавшую руку, но вампирша отвернулась. Понимала, что отец хотел ей помочь… и ненавидела его так сильно, как только могла. Он должен был придти раньше! Он должен был придти вовремя! Как он смел умереть — хотя бы на словах Изабель. Ведь только узнав о его смерти, Гизела перестала сопротивляться. Ей незачем стало жить, и она рассталась с жизнью. А теперь он пытается разговаривать так, будто она по-прежнему была жива. Или продолжала быть его дочерью. Как же он ошибается!

— Убирайся отсюда. Не желаю тебя больше видеть. Поздно уже, — отрывисто проговорила она, не глядя на отца.

— Нет, не поздно! Что бы ни произошло, мы можем начать все заново, подальше от этих, — он сверкнул глазами в сторону Виктора, который приветливо ему помахал. — Мне и дела нет до… твоих метаморфоз, — неуклюже закончил граф.

— Неужели? Значит, нет никакого дела? — усмехнулась она, обнажая клыки. Их нельзя было списать на плохое освещение или игру воображения. Клыки заметно удлинились, а для пущего эффекта Гизела ими клацнула.

— Это тебе тоже безразлично… папочка? Ты, похоже, не понял главного — я не та Гизела, которую ты знал. Отныне я тебе не дочь, а ты мне не отец. Последний раз повторю: ступай прочь!

— Гизела права, уж лучше вам отойти. А то мало ли на что она сейчас сп-пособна.

Вошел Леонард, волоча за собой Штайнберга, который, судя по довольной улыбке, воспринимал происходящее как захватывающий спектакль.

— Не тебе судить мою дочь, — проронил граф, ступая вперед и обращаясь к виконтессе, которая с каждым мгновением все меньше напоминала человека. — Я не верю, что ты злой дух, угнездившийся в ее теле. Ты та же Гизи, просто страдания тебя озлобили. Странно, что твоя обида не прорвалась еще раньше, хотя я мучил тебя столько лет. Позволь мне все исправить. Хотя бы попытаться.

— Уйди! — крикнула Гизела исступленно и, уже не глядя на отца, бросилась в Виктору. — Уведи его! Прикажи, чтобы его прогнали! Я не могу так больше! Иначе… Иначе я… — не договорив, она с силой ударила его кулачком в грудь. — Я не могу терпеть!

— А зачем терпеть? — де Морьев рассеяно пошевелил пальцами, и ее рука опустилась, будто приросла к телу. В тот момент еще никто не обратил внимание на его трюк. — Мы, вампиры, не постимся. Начни со своего отца, ведь это и его стараниями ты попала в такой переплет. Будь у него деньги, не пришлось бы сдавать замок в аренду мещанам.

— Ах ты мерзавец!

Леонард, тихой сапой подобравшийся к графу, чтобы скрутить его и утащить из залы, развернулся, направляя на Виктора меч. Тут произошло нечто совсем уж неожиданное. По блестящей поверхности клинка пробежала дрожь, заскрежетав, он искривился и завязался узлом. Отшвырнув ставшее ненужным оружие, Леонард дико уставился на Виктора, который опять уделял все внимание Гизеле.

— Ты, конечно, горазда лгать себе, но хоть сейчас признайся, что просто изнываешь от желания убить родного отца. Ну так что? Мы дождемся от маленькой врушки Гизи хоть одного честного слова?

— Я тебя ненавижу! — выкрикнула она.

— Вот и умница. Вперед! — и он легонько ее подтолкнул.

Наверное, ей следовало взять себя в руки. Проявить силу воли и сказать «нет». Развернуться и уйти. Наверное — но она поняла это слишком поздно. Мир сузился, и перед ней была только одна цель — ее жертва. Ее отец.

Довольно улыбаясь, Виктор наблюдал, как новообращенная вампирша за один миг преодолела расстояние, отделявшее ее от графа.

— Стой!

Гизела замерла в полете и перевела взгляд с побледневшего отца на женщину, замершую в дверях.

Она не сразу поняла, что это Берта. Как непривычно видеть ее без огромной, будто колесо, шляпы, и шелкового платья, из-за переливов которого ее тело казалось оптической иллюзией. Теперешний наряд был куда скромнее, темный и сильно измятый. Под стать ему была и прическа. Будь Берта сытой, ее лицо, верно, полыхало бы гневом, но бледность щек изрядно компенсировал лихорадочный блеск в глазах. За ее спиной маячили Уолтер и Эвике, то ли как телохранители, то ли в качестве конвоя. Они вглядывались в окружающих, пытаясь с ходу разобраться, что здесь происходит. Увидев хозяйку, Эвике закрыла рот руками, загоняя поглубже в горло подступивший крик.

— А вот и моя невеста, — просиял Виктор и мысленно воззвал ко всем починенным. Такой момент нельзя пропустить. Уже через несколько секунд в залу ворвалась стая нетопырей, на ходу принимая антропоморфный облик. Но подходить к Мастеру они не спешили, сгрудились у высоких сводчатых окон, в любой момент готовясь улизнуть. Вампиры хоть и сказочные существа, но атмосфера в зале была перенасыщена фольклором до такой степени, что даже им стало некомфортно.

Между тем Берта перешагнула через порог, направляясь к разбушевавшейся вампирше. Поприветствовать Леонарда с отцом она тоже не забыла, но заметно было, что сейчас ей не до них.

— Немедленно прекрати!

Гизела прекратила. Надо же, как просто унять Неутолимый Голод — стоило увидеть Берту, и он сдал свои позиции без сопротивления. Потому что на смену ему явилось Неутолимое Желание Выдрать Этой Гадине Все Волосы.

— Ах, Берта Штайнберг, — улыбнулась она и медленно, нарочито медленно, пошла к ней навстречу, — ты как всегда вовремя.

Та тоже перестала дрожать и церемонно, будто фрейлина императрице, поклонилась Гизеле.