Во-первых, беспомощность спецслужб Третьего рейха, которые не смогли выявить советского агента в ближайшем окружении жертвы (справедливости ради отметим, что немецкая агентура сообщала о просоветских высказываниях Елены Мазаник и ее попытках установить доверительные отношения с другими работниками из числа обслуживающего персонала, но все ее сигналы оставались без должного внимания).

Во-вторых, в конце двадцатых годов прошлого века Вильгельм Кубе сделал стремительную политическую военную карьеру (вступив в НСДАП в декабре 1927 года, а в 1933 году он уже обер-президент Берлина и Бранденбурга), которая стремительно закончилась в 1936 году. Одна из причин — он поссорился с Мартином Борманом и Генрихом Гиммлером. Другая — его обвинили во множестве грехов: превышал полномочия, устраивая своих людей на высокие посты; расхищал денежные средства; любил писать анонимки, где обвинял в различных прегрешениях высокопоставленных функционеров и т. п. Летом 1938 года он попытался продать антиквару поздравительную открытку, подписанную самим Адольфом Гитлером. Этим он нарушил строгое предписание, запрещавшее подобные продажи[342].

Летом 1941 года его назначили на должность генерального комиссариата Белоруссии. По мнению немецких военнопленных, такое назначение означало смертный приговор. В отличие от Прибалтики или Западных областей Украины, уже осенью 1941 года на территории Белоруссии начали действовать многочисленные партизанские отряды. Хотя Кубе в первую очередь угрожали не советские партизаны, а вермахт. Вскоре после своего вступления в должность отношения между гражданской и военной администрацией были крайне напряженными. Хотя Вильгельм Кубе всегда был ярым антисемитом, но под впечатлением массовых расстрелов евреев начал реквизировать последних в качестве рабочей силы, стараясь так их спасти от неминуемой смерти. При этом по справедливому утверждению отдельных немецких историков Кубе «вел своеобразную борьбу против СС и полиции за жизнь немецких евреев». В результате в Берлине были недовольны поведением Вильгельма Кубе. В результате сразу несколько ведомств начали процедуру по его отстранению от власти. Так, Императорское министерство восточных оккупированных территорий начало заниматься делом Вильгельма Кубе. Один из командиров СД докладывал представителю Мартина Бормана (второй после Адольфа Гитлера человек в Третьем рейхе), что Кубе в «еврейском вопросе» слишком мягок и не обладает требуемой «восточной твердостью». А Генрих Гиммлер даже планировал отправить его в концлагерь[343].

В-третьих, Елене Мазаник и другим подпольщикам позволили спокойно покинуть Минск, а их родственники не были репрессированы.

Список тех, кого «ликвидаторы» с Лубянки пытались убить или вывезти за линию фронта, был огромным и фактически включал всех руководителей гражданской и военной администрации. Расскажем о отдельных операциях.

Охота на Курта фон Готтберга

На посту гитлеровского наместника в Белоруссии Вильгельма Кубе сменил сторонник «жесткой линии», группенфюрер СС Курт фон Готтберг. В отместку за убийство своего предшественника он приказал уничтожить жителей нескольких кварталов Минска. За Готтбергом, по приказу из Москвы, также началась охота. Операция по его ликвидации была разработана разведчиками спецгруппы «Юрий», десантированной в мае 1943 года в Минскую область в составе 18 человек — четверо из них были немцами. Командовал группой опытный сотрудник НКГБ Эммануил Куцин. Одной из основных задач спецгруппы «Юрий» было осуществление актов возмездия над гитлеровскими палачами и их пособниками. Группа базировалась сначала в отряде Лопатина, а затем Ваупшасова. Вскоре Куцину удалось создать свою агентурную сеть в Минске. В ее состав входили учительница М. Чижевская и ее дочь Елена, минская комсомолка, студентка медицинского института Надежда Моисеева, доцент Белорусского университета Е. Зубкович, бухгалтер О. Беляева (Вербицкая), коммунисты Л. Драгун и Ф. Простак и другие. Разведчикам группы «Юрий» вскоре стало известно, что на 30 октября 1943 года в резиденции минского гебитскомиссара Фрайтага в Лошице (близ Минска) назначено совещание с участием Готтберга.

Руководство спепоперацией взял на себя сам Куцин. В Минск были переправлены мины, гранаты, взрывчатка. Немец-антифашист Карл Кляйнюнг смастерил специальное взрывное устройство и переправил его в Лошицу, где передал через подпольщицу Беляеву непосредственным исполнителям теракта Марии Чижевской («Мать»), ее дочери Елене («Дева») и Надежде Моисеевой («Подруга»), служившим на вилле Фрайтага. Подпольщицы сумели пронести мину в особняк и установить в печи гостиной. Однако немцам удалось обнаружить взрывное устройство и арестовать подпольщиц, которые 25 ноября 1943 года были казнены в местечке Лощица. В 1944 году они были посмертно награждены орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени.

Еще об одной попытке ликвидации Курта фон Готтберга стало известно относительно недавно. 12 декабря 1943 года в Генеральный комиссариат явился человек, назвавшийся племянником руководителя Главного управления Имперской службы безопасности (РСХА) Эрнста Кальтенбруннера Карлом и попросил аудиенции у Курта фон Готтберга. Последний принял странного визитера в своем кабинете. Посетитель оказался лейтенантом германских ВВС, сбитым в 1941 году под Вязьмой, захваченным и завербованным чекистами. Он признался, что был в советском плену, работал по линии Национального комитета «Свободная Германия», потом получил задание ликвидировать Андрея Власова, а затем и самого Готтберга. Посетитель сказал, что родом из Саарской области, настоящая его фамилия Августин и попросил направить его во фронтовую авиацию». Вот что об этом эпизоде сообщил Готтберг в Берлин:

«В 11.30 по визитной карточке обергруппенфюрера СС Кальтенбруннера в здание был пропущен его племянник Карл Кальтенбрун-нер, капитан люфтваффе, награжденный рыцарским крестом, который просил аудиенции у меня по личным делам. И вот этот якобы капитан Кальтенбруннер предстал в моем кабинете, стал перед моим письменным столом и доложил: «Я прибыл из Москвы и отдаю себя в Ваше распоряжение». На мой удивленный вопрос, что случилось, последний повторил сказанное выше, после чего я поднялся из-за стола и подступил к нему, чтобы суметь защититься, если он задумает что-либо предпринять. На мой вопрос, не пьян ли он, или не помешался, последний ответил, что он получил задание от Сталина убить меня. Я спросил: «Вы не хотите исполнить этот приказ, но почему?» Ответ: «Об этом долго рассказывать. Но я этого не сделаю». На мой вопрос, действительно ли он Карл Кальтенбруннер, он ответил: «Нет!» Визитная карточка была изготовлена и выдана ему в Москве. Его звали Августин, лейтенант германских ВВС. В 1941 году под Вязьмой он попал в русский плен. В процессе антинемецкой обработки в лагере военнопленных он стал одним из основателей Национального комитета «Свободная Германия» и верил всему тому, что внушали ему в лагере для военнопленных… Он рассказал, что родился в Саарской области, зовут его Августин, в начале сентября 1943 года он был выброшен на парашюте… с заданием добраться до Берлина и убить генерала Власова. Во время пребывания в Берлине… в разговоре с населением он убедился в том, что все, что он узнал в Москве, — ложь, что народ… прочно стоит за фюрера. В Москву он отправил донесение, в котором все наврал, и по железной дороге отправился обратно в партизанскую зону под Бегомль, где 9 декабря получил приказ Сталина убить меня… Он хотел бы снова стать летчиком-офицером, если это только возможно, учитывая его прошлое и боевые заслуги на Русском фронте. Рыцарский крест он получил из Москвы…»