Да, упоминал когда-то Гиппократ, что малярия эпилептикам облегчение приносит, хоть сама и не сахар. Да, описывал Гален, как человек, пребывающий в тяжкой меланхолии, заболел малярией и не только выжил, но и печали свои превозмог. Да, англичанин Сиденгам и голландец Бургаве тоже писали, что, дескать, клин клином — точнее, лихорадка многим главою скорбным мозги вправляет. Да и Филипп Пинель, автор модного фасона смирительного камзола, отмечал, что малярия, хоть и тяжела, а душевнобольному на раз мозги прочищает. И Жан-Этьен Доминик Эскироль про целебную мозгоправную силу инфекций упоминал. Но то ли подписчиков у их блогов было маловато, то ли перед медициной другие важные задачи стояли, то ли хинин еще не столь плотно в практику вошел, а только на тех заметках и упоминаниях дело и застопорилось.

Аж до 1917 года, когда австрийский психиатр Ягнер-Ваурегг предложил намеренно заражать малярией больных, страдающих прогрессивным параличом, — с сифилисом тогда тоже толком справиться не могли. А чуть позже и на других пациентах опробовали метод. В том числе и на шизофрениках.

С точки рения механики процесса, ничего сверхъестественного в методе нет: зараженный малярией пациент выдает мощнейшую лихорадку с температурой выше сорока по Цельсию, и его организм встает перед выбором — тратить ли ресурсы на поддержание психоза, или же перенаправить их на элементарное выживание. Это в общих чертах, конечно.

Но результаты заинтересовали многих врачей, и вплоть до тех самых пятидесятых годов, когда был открыт аминазин и первый антидепрессант, методом пользовались довольно часто.

В исполнении не было ничего сложного (по тем временам, естественно): нужно было взять лихорадящего малярийного больного (невелика редкость для тех лет, надо полагать), забрать у него из вены несколько кубиков крови — и ввести ее под кожу тому, кого предполагается лечить. Тогда лихорадка у него разовьется через неделю-две. Можно было и внутривенно ввести (не боялись же!), тогда температура подскакивала уже на третий — пятый день. Потом, спустя десять — двенадцать приступов лихорадки, малярию у свежезараженного лечили хинином, а лихорадка успевала сделать свое дело. Или не успевала, тогда процедуру повторяли.

Сложность была в том, что не все случаи привитой малярии удавалось впоследствии качественно излечить. Да и смертельных случаев от лихорадки и от последующих осложнений никто не отменял. Поэтому и были разработаны другие методы, позволяющие вызвать у пациента высокую температуру, — в том числе сульфозин. Не содрогайтесь: заболевшим сифилисом вообще когда-то керосин внутримышечно кололи с той же целью. Сама же маляриотерапия с изобретением аминазина, антидепрессантов и сульфозина ушла в историю.