Толпа.

Встав, я обвел взглядом теряющееся в полумраке море лиц. Нейрохимия выхватила блестящие от слюны зубы во ртах, раскрытых в оглушительных криках. Переборов слабость в нижней части живота, я сплюнул на пол и принял боевую стойку. Кадмин кивнул, как бы мысленно соглашаясь, и снова пошел на меня. Тот же самый стремительный ливень прямых ударов, те же самые сила и скорость, но теперь я был к этому готов. Отразив первые два удара блоками наружу, я вместо того, чтобы пятиться назад, остался стоять на пути Кадмина. Прошла какая-то доля секунды, прежде чем он понял, что я делаю. К этому времени он уже оказался слишком близко. Мы едва не столкнулись грудь грудью. Представив себе, что лицо Кадмина принадлежит каждому из ликующих зрителей, я что есть силы боднул его головой.

Ястребиный нос сломался с громким хрустом. Кадмин пошатнулся, и я, шагнув вперед, ударил ногой в колено. Ребро ладони правой руки мелькнуло дугой, целясь в шею или горло, но Кадмин успел повалиться на пол. Перекатившись набок, он сбил меня с ног. Я упал, а он, приподнявшись на четвереньки рядом, заколотил кулаками по моей спине. Содрогнувшись от заряда силовых кастетов, я уронил голову на татами, ощущая во рту привкус крови.

Я перекатился на живот и увидел, что Кадмин, пятясь назад, вытирает кровь из разбитого носа. С любопытством посмотрев на вымазанную красными пятнами ладонь, он взглянул на меня и недоуменно тряхнул головой. Слабо усмехнувшись, я, используя прилив адреналина, вызванный видом крови Кадмина, вскинул руки, приглашая продолжить бой.

— Иди сюда, козел, — проскрежетал я разбитыми губами. — Попробуй возьми меня.

Кадмин рванулся вперед ещё до того, как последние слова успели слететь с моих уст. На этот раз я даже не смог к нему прикоснуться. Все, что произошло, выходило за рамки осознанного боя. Нейрохимия сражалась отчаянно, выставляя блоки, не позволявшие сработать силовым кастетам, что дало мне передышку и позволило нанести пару сгенерированных случайным образом ударов, которые, как подсказал инстинкт посланника, могли бы пробить тактический рисунок Кадмина. Но он отмахнулся от моих кулаков, как от назойливых насекомых.

Во время последнего из этих тщетных выпадов я выбросил кулак слишком далеко, и Кадмин, перехватив моё запястье, резко дернул меня вперед. Безукоризненно выполненный боковой удар ногой попал в ребра, и я услышал, как они хрустнули. Продолжая тянуть за руку, Кадмин заплел мой локоть, и в застывших кадрах ускоренного нейрохимией зрения я увидел удар, направленный в сустав. Я знал, какой звук издаст ломающийся сустав, знал, какой крик вырвется у меня из горла, прежде чем нейрохимия успеет обуздать боль. Понимая, что мне не высвободить руку из цепкой хватки, я упал на пол. Запястье, мокрое от пота, выскользнуло из рук Кадмина, и локоть оказался свободным. Кадмин нанес вдогонку страшный удар, но моя рука осталась целой, и я уже все равно находился на пути к полу.

Я упал на сломанные ребра, и перед глазами все разлетелось дождем осколков. Я судорожно вздрогнул, пытаясь совладать с желанием свернуться в комок, и в нескольких тысячах метров над собой увидел лицо Кадмина.

— Вставай, — произнес он где-то вдали голосом, напоминающим треск рвущегося картона. — Мы ещё не закончили.

Чуть приподнявшись, я выбросил ногу, целясь ему в пах. Удар не получился; вся его энергия ушла в мягкие ткани бедра Кадмина. Кадмин почти небрежно ткнул меня кулаком, и силовой кастет взорвался прямо на лице. Я успел увидеть вспыхнувший пестрый фейерверк, и тотчас же перед глазами все погасло. В голове нарастал рев толпы, в котором я различил манящий голос водоворота. Все вокруг крутилось и мелькало, приближаясь и удаляясь, словно в затяжном прыжке. Нейрохимия билась из последних сил, пытаясь привести меня в чувство. Лучи прожекторов опустились вниз и тотчас же взлетели вверх к потолку, будто озабоченные желанием увидеть характер нанесенных мне травм. Только их любопытство оказалось очень поверхностным и было быстро утолено. Сознание вращалось вокруг головы по вытянутой эллиптической орбите. Внезапно я снова очутился на Шарии, в башне подбитого танка-паука, вместе с Джимми де Сото.

— Земля? — Огонь лазеров за броней танка озарял всполохами его ухмыляющееся лицо, почёрневшее от копоти. — Дружище, это настоящая задница. Замерзшее и застывшее общество, мать его. Это все равно что вернуться во времени назад на полтысячелетия. Там абсолютно ничего не происходит, исторические события запрещены.

— Чушь собачья.

Моё недоверчивое восклицание подчеркнул пронзительный визг приближающейся хищной бомбы. Наши взгляды встретились в темноте башни танка. Бомбардировка продолжалась с момента наступления ночи; автоматические системы оружия охотились за всем излучающим тепло и шевелящимся. В короткие мгновения затишья мы услышали, что межпланетный флот под командованием адмирала Курзитора все ещё находится в нескольких световых секундах от планеты и ведет бой с защитниками Шарии за господство на орбите. На рассвете, если сражение к тому времени не закончится, повстанцы, вероятно, высадят наземные войска и попытаются нас выкурить. Перспективы на будущее получались не слишком радужными.

Хорошо хоть действие бетатанатина начинало проходить. Я чувствовал, как температура тела медленно ползет к нормальному значению. Окружающий воздух уже не казался обжигающим супом, и процесс дыхания больше не отнимал всех сил, как это было, когда частота сокращений сердца уменьшилась до одного-двух ударов в минуту.

Самонаводящаяся бомба взорвалась где-то совсем рядом, и ноги танка с грохотом ударились о корпус. Мы оба непроизвольно сверились с показаниями датчиков, регистрирующих значения демаскирующих сигнатур, выделяемых нашими телами.

— Чушь собачья, говоришь? — Джимми осторожно выглянул из дыры с зазубренными краями, которую мы проделали направленным взрывом в башне танка. — Слушай, ты ведь не оттуда. А я с Земли, и я заявляю тебе, что если бы меня поставили перед выбором — жизнь на Земле или хранение, я бы ещё хорошенько подумал. Если тебе предоставится возможность посетить старушку, откажись.

Я заморгал, прогоняя непрошеные картины. Высоко надо мной кинжал-мизерикордия сверкал, словно пробивающийся через листву солнечный свет. Образ Джимми померк, взлетая мимо ножа к потолку.

— Говорил я тебе, приятель, не суйся туда, разве не так? А теперь ты только посмотри на себя. Земля! — Презрительно сплюнув, Джимми исчез, оставив только отголоски своих слов. — Это настоящая задница. Пора переходить к следующему кадру.

Гул толпы, несколько поумерившись, превратился в дружное скандирование. Ярость раскаленной проволокой рассекла туман в голове. Приподнявшись на локте, я сфокусировал взгляд на Кадмине, дожидавшемся меня на противоположной стороне ринга. Увидев, что я очнулся, тот помахал обеими руками, пародируя жест, которым до этого воспользовался я сам. Толпа взревела от восторга.

Переходим к следующему кадру.

Шатаясь, я поднялся на ноги.

Если будешь плохо себя вести, однажды ночью за тобой придет Лоскутный человек.