Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джейк задумчиво произнес:
– Тримаран – любимый корабль изгоев.
– Что-что? Не понимаю. Каких изгоев?
– Не тех босоногих бродяг в Заброшенных зонах и не тех, что бродят в холмах. Чтобы сбежать от общества по воде, нужны деньги. Но желающих хватает. Никто не знает, сколько их, – официально они считаются «исключениями», а правительство старается не привлекать к ним лишнего внимания. Но взгляни на эти яхты: готов поспорить, что по меньшей мере каждая десятая ходит под каким-нибудь «удобным» флагом, а паспорт у хозяина такой же липовый, как у «мистера» или «миссис Маккензи». Совсем без паспорта нельзя, иначе возникнут проблемы с береговой охраной. Но всего остального эти люди избегают: не платят ни местных налогов, ни подоходных, не отправляют детей в государственные школы, не оплачивают коммунальных услуг, не голосуют на выборах. Уличная преступность их не касается, что весьма важно, учитывая новую волну беспорядков.
– Значит, скрыться от всех все-таки можно?
– Не совсем. Ты можешь питаться одной рыбой и все равно вынужден будешь приставать к берегу. Ты не можешь стать «Летучим голландцем»; только призрачный корабль вечно бороздит волны, настоящему иногда требуется ремонт. – Джейк Саломон задумался. – В море человек куда ближе к парадоксальному сочетанию свободы и мира, чем на суше. Если это устраивает. Хотя, будь я моложе, я бы поступил иначе.
– Как?
– Посмотри вверх.
– Куда, милый? Ничего не вижу.
– Вон туда.
– На Луну?
– Да! Юнис, это единственное место, где не слишком много людей. Наш последний рубеж – но бесконечный. Любой, кто подходит по возрасту, должен хотя бы попытаться туда эмигрировать.
– Джейкоб, ты не шутишь? Космические путешествия, безусловно, интересны с научной точки зрения, но я никогда не видела в них большого толку. У освоения космоса есть неплохие «побочные эффекты». Видеоспутники и тому подобное. Новые вещества и материалы. Но сама Луна? Она же убыточна.
– Юнис, а какая польза от ребенка у тебя в животе?
– Сэр, шутить изволите? Надеюсь, что так.
– Не закипай, Колобок. Милая, нет ничего бесполезнее новорожденного. Он и красив-то разве что для своих родителей. Он тоже убыточен и требует баснословных затрат. Вложения в него начинают окупаться лет через двадцать-тридцать, а в некоторых – да что там, в большинстве случаев – вообще не окупаются. Потому что вырастить ребенка довольно просто, а вот вырастить стоящего человека – трудно.
– Наш ребенок будет стоящим человеком!
– Не сомневаюсь. Но взгляни вокруг, и поймешь, что я прав. Однако, несмотря на все недостатки, у детей есть уникальное достоинство. Они – надежда человечества. Единственная надежда.
Джоан Юнис улыбнулась:
– Джейкоб, какой же ты несносный.
– Стараюсь, милая. Для твоей же пользы. Теперь взгляни еще раз на небо. Луна – как новорожденный ребенок. Надежда человечества. Если этот ребенок выживет, выживем и мы. Если мы позволим ему умереть – а в ближайшие несколько лет риск велик, – мы тоже вымрем. Нет, мы не уничтожим себя водородными бомбами. Есть вещи куда опаснее бомб. Человечество в тупике: двигаться тем же курсом нельзя, повернуть назад – тоже. Мы травим сами себя. Поэтому наша маленькая лунная колония обязана выжить. Сами мы не выживем. Дело не в угрозе войны, не в уличной преступности, не в коррупции, не в загрязнении окружающей среды, не в смоге и не в «образовании», которое ничему не учит. Это лишь симптомы злокачественной опухоли. Нас слишком много. Не важно, черных, белых или желтых. Семь миллиардов человек гнездятся друг у друга на коленях, роясь в грязном белье и карманах соседей. Нас слишком много. Каждый по отдельности может быть нормальным человеком, но вместе мы – коты из Килкенни, как в лимерике, способные лишь драться друг с другом до полного истощения. Поэтому каждый, кто в силах, должен отправляться на Луну.
– Джейкоб, я знаю тебя столько лет, но ни разу не слышала, чтобы ты так рассуждал.
– К чему говорить о мечте, которую уже не осуществить? Юнис… точнее, Юнис – Иоганн, я родился на двадцать пять лет позже тебя. В детстве я мечтал о полетах в космос. А ты нет?
– Нет. Когда о них заговорили всерьез, идея показалась мне интересной, но отчасти нелепой.
– Возможно, дело в том, что я родился позже. Для моего поколения ракеты столь же естественны, как автомобили. Мы были к ним готовы; мы ведь читали комиксы про Бака Роджерса. Тем не менее я родился слишком рано. Когда Армстронг и Олдрин ступили на Луну, мне было под сорок. Когда там основали колонию и стали принимать поселенцев до сорока, я уже не подходил по возрасту. Когда планку подняли до сорока пяти, я все равно оказался слишком стар, а когда подняли до пятидесяти, мне было куда ближе до кладбища, чем до Луны. Я не жалуюсь; на космических рубежах нужны крепкие люди. Какой им прок от престарелого юриста? – Джейк грустно улыбнулся. – Но, дорогая, если ты когда-нибудь захочешь туда улететь, я не стану препятствовать, наоборот – поддержу тебя.
– Джейк! – (Он так просто от нас не отделается!) (Пускай только попробует! Сейчас я все исправлю.) – Мой ненаглядный Джейк, тебе от меня так просто не отделаться.
– Юнис, я серьезно. Если наш ребенок родится на Луне, я смогу умереть счастливым.
Джоан вздохнула:
– Джейкоб, я поклялась подчиняться тебе и с радостью сдержу клятву. Но меня не пустят на Луну. По документам и по заключению суда я еще старше тебя.
– Это можно исправить.
– И дать повод пересмотреть дело о моей личности? Джейкоб, я не хочу тебя покидать. Но, – она с улыбкой погладила себя по животу, – если он захочет полететь на Луну, мы отправим его туда, как только возраст позволит. Годится?
Джейк улыбнулся и тоже погладил ее округлое пузико:
– Годится. На самом деле я не хочу, чтобы его прекрасная мама куда-то улетала. Но отец не должен препятствовать стремлениям сына.
– Ты и не препятствуешь. Никогда не воспрепятствуешь. Джейкоб-младший отправится на Луну, когда будет готов, но не на этой неделе. На этой неделе займемся тримаранами. Джейк, я говорила, что хочу избавиться от дома. Я бы продала его, но ни за что не найду желающих его купить; он как белый слон. Можно просто его закрыть, но остается две проблемы: придется держать там охрану, иначе Свободные люди самовольно в него заселятся, несмотря на броню, и рано или поздно какой-нибудь судья утвердит их право владения за давностью лет вопреки притязаниям другого лица.
Джейк ответил:
– Несомненно. Исторически право владения так и определялось: достаточно было забрать кусок земли и сказать, что она твоя. И в последнее время суды значительно снизили требуемые сроки фактического владения, особенно в районах, близких к Заброшенным зонам. А твой дом как раз в таком.
– Знаю. Не собираюсь отдавать его каким-то сквоттерам. Черт побери, этот особняк стоил мне девять миллионов, не считая налогов и расходов на содержание. Вдобавок я беспокоюсь о прислуге. Устала быть феодалом… стереть, заменить… теперь феодалкой. – (Стереть, заменить – распутной девкой!) (Верно, Юнис. Однако после свадьбы я не особенно распутничаю.) (Просто возможности не представляется, близняшка. Вижу, как вам не терпится.) (Кому это не терпится? Ничего, сестренка-близняшка, день придет. Но не будем говорить об этом ненаглядному Джейку.) – Не могу просто так всех разогнать; некоторые проработали у меня более двадцати лет. Но если мы купим яхту и станем на ней жить, это решит все проблемы.