- Ха-ха-ха! – залился полковник громким, заразительным смехом.

Жаннет вежливо улыбнулась. Отсмеявшись, Каддафи продолжил:

- Вот еще один. Жена с мужем-офицером в постели. У мужа не получается. Жена спрашивает:

«Дорогой, в чем дело?»

«Извини, я не в форме»

«Так надень!»

На сей раз Каддафи не стал преждевременно хохотать, посмотрел на даму оценить впечатление.

24.

Анекдот на даму впечатления не произвел. Каддафи обиделся: а что она ожидала? Интеллектуально-многозначительного английского юмора или фривольно-утонченного французского? Напрасные старания. Анекдоты про военных такие же грубые и неэстетичные, как сами военные. Пусть спасибо скажет, что стишок-ужастик не рассказал:

Маленький мальчик сидел у дороги

Танком ему переехало ноги.

И весь юмор.

Очевидная незаинтересованность Жаннет, привела полковника в легкую растерянность. Обычно он не имел проблем с женщинами. Использовал их по прямому назначению, по-наполеоновски - не выходя из рабочего кабинета, не отвлекаясь от государственных дел. Ему по положению не пристало их развлекать или вообще долго разговаривать.

С данной мадам он без того слишком много времени потерял, лучше бы потратил его на подкуп восточноевропейских военных. У них после развала военного союза полно бесхозной высокотехнологичной техники осталось и другого оружия для массового уничтожения. Они ему секрет атомной бомбы обещали продать вместе с пробным образцом – в чемоданчике.

Когда Каддафи заполучит самое смертоносное мировое оружие, покажет всем, кто в земном доме хозяин! В первую очередь – Америке, этому вселенскому жандарму. Как только их разбомбит, создаст собственные США – Соединенные Штаты Африки. Демократическим путем изберется в их пожизненные президенты. Это его розовая мечта как диктатора.

Сейчас пора заканчивать с этой французской профурсеткой, так называемой воительницей...

Но не успел Каддафи что-то предложить, Жаннет опередила. Пришла ей новая идея протянуть время до того, как Провидение, наконец, догадается на помощь явиться.

- Есть ли у вас в запасе сказки о любви?

- Есть! – ответил полковник четко, как на параде. Даже грудь выгнул и честь по привычке хотел отдать. Но вовремя спохватился – он же выше по званию. – Сказка о сыне египетского царя и дочери сирийского султана. Рамадан и Джамиля. Арабские Ромео и Джульетта, с вашего позволения. Очень трогательная история, женщины всегда над ней плачут.

- Что, опять с трагическим концом? – испугалась Жаннет.

- Представьте себе – нет! Разрешите начать?

- Разрешаю.

Только полковник раскрыл рот, раздался голос из верблюжьего угла. Препротивнейший, что-то среднее между лошадиным ржаньем и ослиным иканьем.

- А, это Абдулла, мой любимый верблюд. Давайте подойдем поближе. Он обожает сказку про Рамадана и Джамилю, тоже хочет послушать. Вы не против?

Жаннет была удивлена, но не была против. Подошли к Абдулле, встали по обеим сторонам от его головы, образовав тесный кружок. Полковник начал с традиционного, витиеватого вступления:

- Давным-давно, когда звезды не имели ни тепла, ни холода и, взявшись за руки, беззаботно кружили по небосводу... – и дальше в том же духе.

Он нарочно говорил заунывным, монотонным голосом, обволакивая Жаннет пусто-незначащими, вычурно-ажурными фразами, будто мягчайшим, теплейшим ангоровым одеялом. Он заворачивал ее с головы до ног в пушистый, герметичный кокон, чтобы в его тепле и комфорте гостья расслабилась, забылась, лишилась способности здраво соображать.

Ослабленная недавним головокружением Жаннет поддалась, начала дремать стоя. Или не дремать, а временами терять сознание? Или не терять, а отвлекаться... забываться... отключаться...

В минуты просветления, где-то глубоко внутри ощущала слабо ворошившуюся тревогу, которая предупреждала: не спать! Опасно для жизни! Тогда Жаннет вздрагивала, начинала учащенно моргать, стараясь сохранить бодрость ума. Удавалось с каждым разом труднее и на более короткий промежуток.

Один раз она очнулась на следующих словах:

- ...Рамадан пробрался незаметно в Сад Жемчужины, и когда Джамиля тоже пришла туда полюбоваться на закат, юноша запел сладким голосом.

«Желанию моему сотворена она соразмерная,

По форме красы идеальной не меньше и не длинней.

И кажется, создана она из жемчужины,

И каждый из ее членов равен луне красой».

«Что за чушь!» - сказала себе Жаннет и бросила недоуменный взгляд на полковника. Тот продолжал занудствовать, по-актерски закатывая глаза и размахивая руками. Как ему удается запоминать всякие бессвязные стишки? Ни рифмы, ни ритма, ни смысла... Такие сказки только на ночь заводить, уснешь за десять секунд, лишь бы эту фантасмагорию не слушать.

А верблюд что об этом думает? Неужели ему интересна эта бессодержательная фигня? Жаннет перевела глаза на «корабль пустыни». Тот жевал что-то сочное, чавкающее, энергично двигая челюстями из стороны в сторону. Он с такой любовью смотрел на хозяина, что, показалось, сейчас обхватит того мясистыми губами и поцелует взасос. А когда отпустит, с очков Каддафи потечет густая, пенистая, тянучая слюна, продолговатыми каплями падающая на сандали...

Перед глазами немедленно предстала описанная невкусная картина. «Что за чушь!» - теми же словами, что недавно, подумала Жаннет и тряхнула головой. Она начинала злиться. Надоело тут все: и заунывный полковник, и слюнявый верблюд, и вонючий шатер, и пересохший оазис... Тупые стишки, занудливые сказки, корейские вампиры, арабские ромео и джульетты. Лучше бы она провела время с...

Забытье.

25.

Далее начало происходить странное. Жаннет еще стояла на ногах, но неуверенно: в голове мутило, в ушах звенело, в коленках дрожало. Время от времени она впадала в сонную кому, просыпалась, смотрела перед собой бессмысленными глазами и опять теряла ощущение реальности.

В один из просветов услышала от Каддафи следующее наставление:

- ... не должны забывать, когда садитесь на верблюда. Главное его отличие от лошади – седло не имеет стремян. То есть ноги у вас болтаются по бокам свободно. Будет очень удобно, если получится сесть в седле, поджав ноги. Но тут подстерегает опасность. Верблюд идет, размеренно раскачиваясь, что действует усыпляюще на наездника, разморившегося на солнце, уставшего от однообразного пустынного пейзажа.

Недолго свалиться. Потому старайтесь сохранять бодрость, смотрите на хвост впереди идущего верблюда. Представьте что-нибудь смешное, например - как он испражняется прямо на песок. Вы потом подбираете его кизяки, сушите на солнце и топите ими печь. Верблюжий помет ценится в пустыне на вес золота. Чем еще развести костер на стоянке, ведь хвороста среди песков не найти?