некоторым упрекам, высказанным некоторыми хронистами в разных местах. Выше было приведено несколько примеров. Сюда можно добавить жалобы его друга-трубадура Гаусельма ФайДита, который между 1189 и 1190 годами пишет поэму, упрекающую короля Англии в том, что он не послал к нему помощь, торжественно обещанную перед отправлением в крестовый поход56[997]. Но здесь речь идет о слове, данном скорее в «политическом» контексте, чем в рыцарском. И в этом, несмотря на некоторые недостатки, Ричард превосходил в прямолинейности своего соперника Филиппа Августа, который, как мы помним, торжественно поклялся не нападать на земди Ричарда, пока он будет в крестовом походе, как об этом напоминает Амбруаз, бывший свидетелем этой сцены в Акре:

«Ричард попросил дать ему гарантии и поклясться на реликвиях, что он не нападет на его земли и не будет ему вредить, пока он будет в походе, и что, как только он вернется, Филипп не причинит ему никакого вреда и не начнет войну, не предупредив его заранее за сорок дней. Король поклялся...»57[998]

Мы знаем, что случилось потом! Однако ценность этой торжественной клятвы была подтверждена папой, которого Филипп Август тщетно просил освободить от нее. Теперь становится понятно, что Ричард, в сравнении с королем Франции, герцогом Австрийским или с императором — все они были в большей или меньшей мере клятвопреступники или нарушители принятых моральных устоев, еще раз воплотил в себе зарождающийся идеал рыцарства, несмотря на некоторые недостатки.

Однако, даже у Амбруаза, в плане рыцарских «жестов» его -обогнали... мусульмане, в частности Саладин и его брат. Рожер де Ховден рассказывает, как недалеко от Яффы Ричард и его окружение во время прогулки по фруктовому саду были атакованы мусульманскими войнами. Ричард вскочил на первую попавшуюся лошадь, сопротивлялся, как мог долго, но вынужден был бежать, спасенный от плена самопожертвованием Гийома де Прео, который привлек внимание сарацинов к себе, крикнув, что король он. В столкновении король потерял дорогой пояс из золота и драгоценных камней. Один турок его нашел и отнес его к брату Саладина, который приказал его вернуть Ричарду вместе с взятой в плен лошадью58[999].

Амбруаз подчеркивает еще одно чисто рыцарское качество брата Саладина, которого он называет «Сафадин Аркадии». Согласно поэту, он сильно восхищался Ричардом из-за его рыцарских подвигов и часто навещал его. Во время одного сражения под Яффой, 5 августа 1192 года, видя, что под королем пало уже две лошади, он приказал привести ему в полный разгар рукопашного боя Двух других скакунов. Амбруаз не прекращает восхвалять этот рыцарский поступок сарацина, который он описывает в стиле, близком к эпопее:

«Вот появился сарацин, который на быстром скакуне убирал с дороги других турок: это был доблестный Сафадин Аркадии, тот, что совершал большие подвиги и геройства. Он прискакал в спешке, как я вам уже говорил, ведя за собой двух арабских скакунов для короля Англии, и попросил его, ради тех подвигов, которые он видел, и ради своей смелости, оседлать их, в случае, если Бог поможет ему выбраться отсюда живым невредимым, и он ему как-нибудь это компенсирует59[1000]; позже он получил богатое вознаграждение. Король принял их с удовольствием и сказал, что, находясь в такой нужде, он примет и других от своего смертельного врага, если понадобится»60[1001].

«Рыцарское» поведение не всегда свойственно только Ричарду, и его, безусловно, можно приписать некоторым самым яростным его противникам, врагам христианства. Я вижу в этом доказательство вездесущности рыцарского идеала в мыслях хронистов того времени, готовых восхвалять в образе Ричарда, но также в лице его самых достойных противников, реальные или предполагаемые достоинства рыцарства. Существует «общая территория», система разделяемых ценностей, вне пределов социальных, расовых или религиозных различий. Это по крайней мере то, во что нас пытаются заставить поверить, и этот факт важен. Он свидетельствует о содержательности рыцарской идеологии в эпоху короля Ричарда.

РИЧАРД И ЖЕНЩИНЫ

Что есть куртуазность?

Щедрость и Учтивость — это два крыла Храбрости, писал Рауль де Уден. Переведем: чтобы заработать хорошую репутацию, знатный рыцарь должен быть «щедрым» (то есть великодушным до крайности, даже расточительным) и «учтивым».

Что это значило в эпоху Ричарда? Вопрос спорный, так как последнее определение имеет очень много смысловых значений, особенно если оно ассоциируется со значением куртуазной любви, случаи которой уже были упомянуты1[1002].

Одно известно точно: современный смысл термина не полностью отражает свои различные смысловые оттенки прошлого. Если сегодня о человеке говорят, что он куртуазен (учтив), то это значит, что речь идет о его вежливости, галантности, его обходительности и знаниях правил хорошего тона, его отношении к себе подобным, особенно по отношению к представительницам женского пола. В эпоху Ричарда употребляется слово corteis, чтобы обозначить поведение, достойное похвалы и соответствующее предписаниям двора. Учтивым может быть также назван тот, кто «не соответствует» этой среде, но ведет себя, наоборот, соответственно нравам, царящим в это время. Это первое значение может порой породить весьма странные для нас утверждения: в эпических песнях (а иногда даже в романах) можно обнаружить фразы, квалифицирующие как «куртуазные» действия и жесты, но вовсе не соответствующие современной концепции значения этого слова: например, безжалостное уничтожение врагов, поджог или грабеж их земель, или использование военных хитростей, не совсем «рыцарских» и еще менее куртуазных в современном смысле2[1003]. Очевидно, здесь идет речь о пережитках прошлого мировоззрения, которые акцентировались на военных доблестях. Как бы то ни было, совершенствование восприимчивости и уже упомянутых нравов под влиянием литературы, отражающей одновременно нравы и стимул их развития, выводит на первый план в этой придворной манере поведения качества не столь грубые. Конечно, как мы видели, храбрость остается в глазах большинства главным достоинством рыцарей, способным вызвать интерес и восхищение принцев, благосклонность, даже любовь женщин. В конце XIII века Жуанвиль пересказывает одну общеизвестную историю: обязанный вместе с графом Суассонским и Пьером де Невилем сторожить весь день маленький мост через реку Нил, Жуанвиль и еще несколько солдат, которые тоже охраняли этот мост, подверглись