— Как я понимаю, вы мэр этого города, — поклонившись, чуть с издевкой произнес офицер. — По-видимому, мы желаем сдаться.

— Думаю, это самое верное решение, — твердо сказала Рия. — Никаких условий, но будьте уверены: обращаться с вами будут гораздо лучше, чем обращались бы с нами вы, поменяйся мы сейчас ролями.

— У нас не было шансов, — откликнулся офицер, даже не пытаясь подавить горечь в голосе. — Мы потеряли связь с главнокомандующим, жрецы погибли, а транспортные средства повреждены или уничтожены. Господь явил свою волю. Он отвернулся от нас.

— Вдобавок ко всему, — вступил солдат из-за его спины, — они лгали нам. Нам говорили, что сражаться мы будем с демонами, ведьмами и всякой чертовщиной, дабы возвеличить славу Всевышнего. И никто ничего не сказал о женщинах, детях и о героях нашего детства. Мы пришли спасти невинных и отомстить за них, а вышло так, что устроили им резню. Мы здесь много всего насмотрелись — и странностей, и чудес… Этот город совсем не такой, как нам говорили.

— Нет, — сказал солдат Питер Колдер, выходя из рядов эльфов. Плюшевый медвежонок и Козерог встали у него по бокам. — Это гораздо больше. Это пристанище надежд и мечтаний, а мы здесь безумствуем, как злая детвора в соборе, ломаем то, что не понимаем или не ценим. Хватит борьбы. Хватит убийств. Мы достаточно натворили бед. Ведь здесь живут наши мечты. Уничтожив город, мы уничтожим самих себя.

А затем один за другим в огромной унылой толпе солдаты стали бросать оружие и поднимать руки над головой. Всеобщее напряжение все больше спадало по мере того, как все на площади и за пределами ее поняли, что война окончена, битва за Шэдоуз-Фолл подошла к концу и им удалось выжить. Мужчины поворачивались друг к другу, улыбались, хохотали и обнимались, радость и утешение очистили их души и тела, как благословение. Эш обнял Рию за плечи.

— Итак, госпожа мэр, чем займемся теперь? Мы победили, но город в руинах. И что делать с военнопленными? Нет у нас возможности где-то их держать и охранять, но и просто так отпустить их тоже нельзя — после всего, что они тут натворили. Горожане нас не поймут. Не уверен, что я тоже.

— Офицеров будем судить, — сказала Рия. — Как и всех, чья вина в зверствах и жестокости будет доказана. Все остальные… всего лишь солдаты, подчинявшиеся приказам. Им лгали, и теперь они знают, что заблуждались. Солдаты останутся здесь и станут частью города. Если они захотят искупления — это будет их платой. Начать пленные могут с того, что похоронят погибших обеих сторон, а затем приступят к восстановлению всех разрушенных кварталов города. К тому времени как они закончат, пройдут годы — время достаточное для взаимного прощения.

Эш кивнул, и некоторое время оба, погруженные каждый в свои мысли, молчали. Наконец Эш пошевелился:

— Что же все-таки случилось с их главнокомандующим?

— Не знаю, — пожала плечами Рия. — И никогда, наверное, не узнаю. Может, просто сбежал.

Люди Ройса навалились на тяжелую дверь изнутри, преодолевая яростную атаку бурана, швырявшего пригоршни снега в Пантеон Всех Святых. Их было двенадцать, и тем не менее даже объединенных усилий двенадцати человек едва хватало, чтобы постепенно, дюйм за дюймом, закрыть дверь. Наконец это удалось, они задвинули массивный засов, а затем обессилено привалились спинами к двери, пытаясь отдышаться.

Несколько заплутавших снежинок остались кружиться в воздухе. Ройс и его люди отряхнули снег с волос и одежды и огляделись. Долгий и трудный путь привел тамплиеров в это место, вознаградившее их лишь тем, что оно оказалось огромным настолько, что крестоносцы и вообразить не могли. Потолок терялся в темноте высоко вверху, и зал был достаточно просторен, чтобы сюда можно было въехать на бронетранспортере. А еще здесь было удивительно тихо и не слышно яростного рева бурана за стеной.

Уильям Ройс, верховный главнокомандующий крестоносцев, мысленно позволил крохотному огоньку удовлетворения расцвести в душе. Он поклялся прийти сюда, какие препятствия судьба ни воздвигла бы на его пути, и он это сделал. Отсюда оставалась лишь короткая прогулка до галереи Инея и Двери в Вечность.

Ройс стоял тихо, смакуя момент, а боевики тем временем построились в защитное каре вокруг предводителя. Это были надежные, проверенные люди, отличные солдаты. Он сам подобрал их и тренировал годами, выдрессировал в личную элитную гвардию. Он доверял им свою жизнь — только им и больше никому на свете. И им наверняка не понравится приказ оставаться на месте, когда он один отправится в зал. Однако это был его звездный час, его судьба, и ни с кем он не разделит то, что ждало его впереди. Ройс наконец был у своей цели, лишь в нескольких мгновениях от того момента, как он откроет Дверь в Вечность и спросит… Всю свою жизнь Ройс ждал, чтобы спросить. И узнать наконец ответ на вопрос…

Верховный подал команду, и двенадцать человек замерли по стойке «смирно». Ройс обвел всех взглядом, позволяя подчиненным увидеть частицу его ликования, а затем сообщил им о своих намерениях. Ройс был прав: услышанное гвардейцам не понравилось, но никто не подверг сомнению его план. Отлично выученные, они были его — душой и телом, — и им больше никогда не придется сомневаться в нем, как и в Господе, которому они служат. Ройс приказал охранять вход в зал и заметил, что никто даже не попытался следовать за ним. Любого, кто сделает это, гвардейцы пристрелят на месте и будут стоять на посту, пока их командир не вернется. Не имеет значения, как долго придется этого ждать. Солдаты безмолвно кивнули Ройсу и отдали честь. Он отсалютовал в ответ, коротко улыбнулся и зашагал в темноту зала.

Гвардейцы смотрели Ройсу вслед, пока он не растворился во мраке, а затем рассредоточились, заняв оборону у входа. Они свое дело знали — Ройс много раз учил их этому, — и все же необъятное пространство вселяло в солдат беспокойство. В его жуткой тишине каждому звуку эхо вторило нескончаемое количество раз, а боковое зрение, казалось, отмечало в темноте стремительные движения. Впрочем, не исключено, что все это им мерещилось.

Солдаты держали оружие наготове и не спускали глаз с входной двери, поэтому сразу не заметили девушку по имени Мэд. А когда заметили, было уже поздно.

Маделейн Креш, сливаясь с тенями, подкралась к ним сзади, ее кожаное одеяние было одного цвета с темнотой. Она заранее сняла с себя все цепи и украшения, чтобы те не звенели и не отражали света. Зажатая в руке рифленая рукоять ножа с выкидным лезвием дарила уверенность. Мэд сменила свой обычный черно-белый макияж на более тусклый — серый, который спрячет лицо в тени, и свой «ирокез» намочила гелем и прилизала, чтобы его колебания ненароком не выдали ее. Мэд осталась последним оплотом между этими людьми и Временем и обязана была защитить его. Любой ценой.

Мэд глубоко вздохнула, по-кошачьи выскользнула из тени и напала на ближайшего солдата сзади с жестокой бесхитростностью. Рукой зажала рот, нож под ребра, а затем осталось только оттащить труп назад, под прикрытие теней, прежде чем у кого-либо будет шанс заметить пропажу. Она дала безжизненному телу тихо упасть на пол и быстро огляделась. Тишина. На все про все ушло полтора мгновения.