Третий вариант был направлен на экспертизу в 6-е Управление МГБ 17 июня 1949 года. В нем речь предельно ограничивалась и квантовалась частотой 4500 Герц. Таким способом переход через ноль мог осуществляться для речи только в точках, разнесенных друг от друга на расстояние по времени в 1/4500 сек. Этой же частотой квантовались и знаки гаммы, а шифрование осуществлялось апериодической гаммой шифратора по принципу «знак на знак» путем добавления по модулю 2.

Таким образом, только в третьей попытке удалось выбрать систему шифрования М-803 для группы № 6.

Совместная работа с группой № 7 по разработке системы М-804 складывалась с большими трудностями. Причина заключалась в том, что группой не была четко определена система преобразования речи, как это сделали группы № 1 и № 6. Авторы разработки назвали свою систему засекречивания счетно-импульсной, содержание которой заключалось в том, что речь преобразовывалась в цифровую форму с помощью ИКМ (восемь уровней) со следующим применением шифров перестановки на глубину в 24 знака. Для каждого цикла перестановки необходимо было не менее 70 знаков гаммы шифра.

События развивались в следующей последовательности. Группа № 2 запросила данные 20 ноября 1948 года, а получила их 27 ноября. Поскольку в данных были обнаружены ошибки, то 29 ноября был сделан повторный запрос. А. М. Васильев приказал выдать данные 30 ноября. Предварительное изучение материалов заставило сформулировать 4 декабря еще четыре вопроса, на которые был получен ответ 7 декабря. После этого через две недели был напечатан подробный 25-страничный анализ, утвержденный начальником лаборатории.

По результатам анализа были сделаны выводы о том, что данная система шифрования не подходит для интервалов времени в двести миллисекунд и необходимо переходить на шифрование «знак на знак». 10 февраля 1949 года работы по счетно-импульсной системе были прекращены, а группа № 7 выбрала в качестве речевого тракта вокодер.

8 января 1949 года распоряжением начальника лаборатории А. М. Васильева была осуществлена реорганизация группы № 1 по разработке системы М-801 и акустической группы. С тех пор разработкой вокодера для групп № 1 и № 7 стала заниматься акустическая лаборатория, техническим руководителем которой был А. М. Трахтман.

Первый вариант системы засекречивания М-801 был предоставлен группе № 2 в ноябре 1948 года, а негативное заключение на него было составлено 18 декабря того же года. Второй и третий вариант поступили в группу № 2 соответственно в марте и мае 1949 года. В этих последних вариантах система шифрования строилась по принципу «бит на бит», и стойкость которого была доказана в июне 1941 года В. А. Котельниковым, а позже К. Шенноном. Это значило, что на каждый знак открытой информации накладывался случайный равновероятный знак гаммы шифра.

Таким образом, в группе № 2 в течение восьми месяцев небольшая группа криптологов Марфинской лаборатории проанализировала и довела до обоснованных выводов девять вариантов систем шифрования. Параллельно с этим была начата разработка шифраторов, производивших гамму шифра.

13 января 1949 года начальником группы № 2 К. Ф. Калачевым была составлена служебная записка (предварительно согласованная с А. М. Васильевым), в которой говорилось, что Марфинская лаборатория разработала систему шифрования импульсов речи, но разработка шифраторов для таких систем могла быть сделана только криптологическими методами. В записке было обращено внимание на то, что лаборатория не имеет специалистов по криптологии, и изложено ходатайство о приглашении на временную работу криптологов 6-го Управления МГБ, которые работали в сфере конструирования и оценки стойкости шифраторов.

Приблизительно через месяц — 12 марта 1949 года — министру госбезопасности В. С. Абакумову поступил рапорт от начальника ООТ. Приведем концовку рапорта: «…работа криптографов является решающей, прошу перевести в лабораторию ООТ до окончания разработки криптографов 6-го управления МГБ СССР — специалистов Верченко и Тюрина, а также продолжить срок пребывания прикомандированного к лаборатории специалиста Петерсона». Министр наложил резолюцию: «Тов. Шевелев. Позвоните мне. Абакумов». Вскоре в Марфинской лаборатории появилось не двое приглашенных, а трое: И. Я. Верченко, Н. А. Тюрин и М. Л. Дайчик.

22 марта 1949 года А. М. Васильев собрал организационное совещание представителей лаборатории и 6-го Управления МГБ, объяснил задачу, ее трудности и организовал в дальнейшем под своим председательством «особое совещание» по проблемам криптологии быстродействующих шифраторов.

На этом совещании шесть основных криптологических работников были распределены по трем разрабатывающим группам. Казалось, что успешно был дан старт работе, но… последующие события с детективным оттенком задержали начало активной работы еще на три недели. Дело было в том, что группа прикомандированных сотрудников 6-го Управления МГБ доложила своему руководству об участии в разработке новых шифраторов заключенных, которым станут известны последние сведения по теории шифрования и дешифровки, а также устройство разработанных систем.

Поскольку от руководства 6-го Управления МГБ не было четких указаний прикомандированным сотрудникам, они обратились 15 апреля 1949 года к заместителю министра госбезопасности Н. Н. Селивановскому. На докладной записке была наложена следующая резолюция замминистра: «Т. Железову. Надо создать такие условия работы, чтобы арестованные не могли знать всю систему шифрования». Ф. Ф. Железов направил настоящий документ со своей резолюцией А. М. Васильеву лишь через три месяца — 11 июля 1949 года: «Товарищу Васильеву, к исполнению».

16 августа А. М. Васильев написал свою резолюцию: «Тов. Калачеву. Прошу представить точный перечень работающих з/к с указанием, кто из них к какой части работы допущен, какие сроки заключения, каковы наши перспективы в отношении этих людей. Это представим к санкции в министерство».

Список по группе № 2 (пять человек в криптологической бригаде и шесть — в статистической) был предоставлен руководству и со сведениями других групп в конце августа направлен в министерство. В дальнейшем указания о предосторожности ознакомления заключенных с материалами, особенно по анализу шифраторов, выполнялись, но нельзя сказать, что это давало полную гарантию нераспространения секретных данных.

Марфинская лаборатория не имела права тратить попусту время, поэтому Ф. Ф. Железов проявил удивительную оперативность, обратившись с соответствующим рапортом (на следующий день после 15 апреля 1949 года) на имя министра госбезопасности. Рапорт был составлен в достаточно резких тонах. В нем указывалось, что прикомандированные сотрудники МГБ считают, что их участие в работе лаборатории приведет к разглашению секретов 6-го Управления среди сотрудников ООТ и заключенных. Что прикомандированные сотрудники будут работать только после письменного разрешения руководства МГБ, поскольку ссылки на соответствующий пункт постановления правительства по использованию труда заключенных в лаборатории прикомандированных не удовлетворяют. К рапорту прилагалась выписка из постановления правительства и докладная записка на имя замминистра госбезопасности.