Малыш-инок не оглядывался, да это было и ни к чему: остальные послушно шли за ним.

Лань Даосин поддерживал судью Бао; несколько раз Змееныш пытался с другой стороны помочь идти выездному следователю, грузно навалившемуся на щуплого даоса, но Железная Шапка только сверкал очами из-под косматых бровей, и лазутчик жизни отставал.

Дойдя до заветной комнаты, малыш-инок надолго застыл на пороге; его не трогали, не пытались заглянуть через голову… Маленький Архат вытер слезы и шагнул внутрь, уступая дорогу.

Перед строем мумий навзничь лежал человек.

Не похожий на человека.

Как безумец Кармы, монастырский повар Фэн сумел доползти сюда – оставалось загадкой Лабиринта, одной из многих.

Рядом с нелепо вывернутой головой человека, краем касаясь треснувшего затылка, лежал диск из полированного ясеня.

Между поваром и недвижным Бодхидхармой; как раз на середине.

И трещина змеилась по дереву, вспарывая годовые кольца, словно страшный удар расколол одновременно и голову, и диск.

Поверхность диска была чиста, лишь сбоку робко прилепился один-единственный иероглиф.

«Цзин».

Чистое.

Даос неуклюже взмахнул свободной рукой, и на ближайшей к поверженному Фэну стене проявился смутный контур…

Они стояли скудной цепью на холмах, на границе миров Желтой пыли.

А равнина перед ними была пуста, и ветер качал пушистые метелки трав.

Они стояли скудной цепью.

И небожитель Пэнлая, стоявший под стягом с изображением осла и надписью: «Ваш покорный слуга», недоуменно озирался по сторонам.

Маленький Архат наклонился и ладонью стер с треснувшего диска последний иероглиф.

– Пошли, – тихо сказал малыш-инок, не зная, что в эту самую секунду государь Хун Ци счастливо расхохотался знакомым смехом, разбил о перила Тайхэдяня диск из белой яшмы и острым краем перерезал себе горло.

Завершив Эпоху Обширного Благоденствия.

– Пошли, – повторил Маленький Архат.

Но еще долго они стояли без движения, рядом с мумиями и безумцем Кармы; а ветер на стене все играл с травами, осыпая светящийся пух…

Этой ночью патриарху Шаолиня, похожему на журавля старику, приснился удивительный сон.

Удивительный еще и тем, что снов престарелый отец-вероучитель не видел вот уже… много, очень много лет.

Ему приснилось, будто стоит он пополудни в совершенно пустынном дворе монастыря, рядом с кухней, почему-то не удивляясь отсутствию братии, а неподалеку, на каменном парапете, примостился одетый в синий халат Будда Шакьямуни и играет сам с собой в облавные шашки.

Отец-вероучитель подошел ближе и встал за спиной одинокого игрока.

Доска-шашечница Просветленного, Сиддхартхи, Сидевшего под древом Бодхи, Победителя Мары, вопреки всем правилам была круглой, а на двухцветных шашках красовались небрежно написанные иероглифы «цзин» и «жань».

– Ты умеешь шевелить ушами? – не оборачиваясь, спросил Будда, и вдруг одним движением смешал шашки в кучу.

– Умею, – уверенно ответил патриарх, глядя, как шашки одна за другой скатываются с доски на парапет, с парапета – на землю и разбегаются по всему двору на коротеньких кривых ножках.

Он никогда не пробовал шевелить ушами, но сейчас это было не важно.

– Хорошо, – задумчиво пробормотал Будда Шакьямуни, и его собственные уши – удлиненные, с изящно оттянутыми вниз мочками – медленно задвигались.

Более прекрасного зрелища отец-вероучитель не видел за всю свою жизнь.

Проснувшись, патриарх обители некоторое время лежал без движения, вспоминая сон.

«Сегодня что-то произойдет, – подумалось ему. – Сегодня обязательно что-то произойдет…»

После окончания рассветной медитации, общей для всей братии, к отцу-вероучителю подошел встревоженный наставник Лю.

– Трижды прошу прощения, великий учитель Закона, – запинаясь, что на него было совсем непохоже, произнес огромный, как слон, учитель воинского искусства. – Но нынешней ночью мне снилось… мне снился…

«Будда! – чуть не вырвалось у патриарха. – Спрашивал: умеешь ли ты, Лю, шевелить ушами?!»

– Мне снился Лабиринт Манекенов, отец-вероучитель. Мне снилось, что огромная змея свила там гнездо, и змееныши теперь расползаются по всему подземелью. Я встал очень обеспокоенным, отец-вероучитель…

Их разговор прервал один из наставников-шифу.

Церемонно извинившись, он сообщил, что кому-то из монахов послышался шум, доносящийся из монастырских подвалов – и даже, похоже, из самого Лабиринта.

Еще месяц назад патриарх мог бы оставить это без внимания – мало ли что мерещится братьям? Но сейчас, в преддверии осады…

Не прошло и получаса, как братия столпилась у входа в подвалы. Первыми стояли наставники-шифу и клейменые сэн-бины, вооружившиеся пестро, от парных боевых колец до двуручных клевцов – «тигры и драконы» давно уже доказали свое право иметь любимое оружие; следом взволнованно переговаривались «опоясанные», сжимая сабли и прямые мечи, а за ними уже вовсю шумели молодые монахи.

Шум успел достичь апогея, а наставник Лю совсем было собрался первым спускаться вниз, выставив вперед одновременно алебарду и секиру на укороченном древке – парное оружие, которым мог сражаться только этот гигант; но внешняя дверь подземелий неожиданно открылась, и детская фигурка появилась в самом низу лестницы.

– Что… что это означает? – ошалело выдохнул наставник Лю, отступив на шаг.

– Явление антивирусной программы из загрузочного сектора, – отозвался Маленький Архат, обессиленно выбираясь наверх.

Он очень устал – секретный выход из комнаты мумий почему-то отказался открыться, пришлось идти через Лабиринт, и хотя проклятое подземелье на этот раз даже не подумало угостить их хоть какой-нибудь каверзой (бревно над шелковой нитью, стрела из боковой ниши и те почему-то не сработали!), но все равно путь измотал Маленького Архата до предела.

– Что?.. – глупо повторил наставник Лю.

Только что он второй раз в жизни порезался о лезвие собственной алебарды; первый раз случился тридцать восемь лет тому назад, когда юный инок Лю впервые взял в руки оружие.

– Это такой «гун-ань», Лю, – вместо малыша пояснил идущий следом преподобный Бань. – Специально для тебя. Сумеешь найти ответ – станешь Буддой. Да не стой ты столбом, лучше помоги почтенному Ланю вытащить судью – надорвется ведь даос…

И наставник Лю, сложив оружие на землю, послушно отправился помогать даосу.

Говорят, в конце жизни главный воинский наставник все-таки сумел решить заданный Маленьким Архатом «гун-ань», и с тех пор до самого последнего часа с лица мастера Лю не сходила блаженная улыбка.