Личварда оглядывались на хозяина, не зная, что делать дальше. Внушительная фигура лорда Скоггарда перед древним алтарём пугала их. Вытянутая струной, точно нависающая над поляной, она отбрасывала чёрную искажённую тень в свете луны, казалась выше и изящнее обычной человеческой, а в руках Дагдара виделся не кинжал, а тонкий длинный меч — огромный шип гигантского растения. Безразличие сменилось опаской. Ула видела, как враги колеблются.

Одним решительным движением Дагдар порезал себе ладонь и с силой вжал руку в плоский камень. За лесом небо начинало светлеть, но полный круг луны всё ещё висел над поляной. Лицо Фина забавно сморщилось. Сын советника разразился хохотом.

— И ты веришь, что древний бог поможет тебе? Веришь в сказки ведьмаков? И правда — безумный Скоггард!

— Ты сам сказал, что я — ведьмацкий подменыш, — устало ответил Дагдар. Тёмное пятно крови растекалось по серой щербатой поверхности. — Так почему бы не верить в силы древних?

Он обратил лицо к Урсуле. Суровые, закаменевшие складки, делающие Дара старше, разгладились, серые глаза мерцали хрусталём. Дагдар смотрел так нежно, будто пытался обнять жену, придать ей сил, поведать о своей безграничной любви. Он о многом хотел сказать ей. Ула ответила на безмолвный зов мужа, раскрыла сердце, понимая и принимая его. И догадалась — или ей лишь почудилось, что она верно прочла послание.

Она чуть двинулась, встав ближе к ноге Фина. Дагдар закрыл глаза, снова открыл, подсказывая, что Ула действует правильно. Рука Личварда так и лежала на её горле. И тогда Ула резким, быстрым движением вдавила сапожок в ступню Финиама, одновременно выкручиваясь из цепких рук, спиной отталкивая ненавистного сына советника. Не ожидая подвоха, тот выпустил жертву на пару мгновений, чего было достаточно. От Дагдара её отделяло не более четырёх шагов. Всего-то добежать, достать кинжал — и их будет двое против всех. Неважно, что случится дальше. Немного отсрочить неминуемую смерть. В глубине души Урсула надеялась на помощь Карвелла, который обязательно найдёт ритуальную поляну. Эилис сбежал и направит отряд в нужное место.

— Не так быстро, врушка! — прозвучал рядом грубый голос.

Улу оттащили в сторону. Она упиралась и била ногами, как попало, не глядя, только бы вырваться. Главарь копателей обхватил её сзади, сжал в тисках рук.

— Отпусти, мерзавец! — Ула добавила ругательства, которыми нередко пользовался начальник стражи в замке Бидгар, чем вызвала хохот у замотанных в тряпки мужчин.

А затем она не смогла кричать, полностью захваченная происходящим. Двое сошлись возле камня. Дагдар сделал выпад, но Фин отклонился.

— Мы не договорили! — прорычал Дагдар. — Тот разговор, прерванный Аластой.

— За мной остался решающий удар, — ухмыльнулся Фин, перекладывая кинжал в левую руку.

— У него есть приём для левой руки! — закричала Урсула, вспомнив бой на арене.

Дагдар не ответил, присматривался, обходя Фина. Несколько человек со стороны попытались подойти ближе, но сам Личвард остановил их.

— Стоять! Я хочу сделать это сам!

Оба двигались уверенно, с силой вдавливая ступни в чёрный прах возле камней. Выбросив руку по дуге вперёд, Финиам почти задел лицо лорда, но в последний момент тот отклонился, извиваясь, словно лоза. На фоне громоздкого Личварда он смотрелся высоким тонким деревом, молодым, полным сил, но гибким и быстрым.

Сердце Улы билось сильно, точно сотрясая тело, а глаза следили за движениями двух мужчин. Выпады, уклонения, новые наскоки и выпады. Ни один не желал уступать первенство в этом боевом танце. Русые волосы Дагдара слиплись на лбу от пота, на скулах горели алые пятна. Луна над поляной бледнела, таяла, а небо светлело серой дымкой.

Они продолжали биться. Финиам в очередной раз отклонился, странно мотнул головой.

— Дар! — Крик Улы совпал с подлым толчком в спину лорда от одного из копателей.

Но Дагдар и тут сумел перехватить смертоносную руку, налетая на широкоплечего Фина. Они сцепились. Со стороны Ула с трудом понимала, кто из мужчин главенствует в этом переплетении тел. Оба, тяжело дыша и хрипя, упали на плоский ритуальный камень. Кинжал выпал из рук Скоггарда.

— Дар, борись. Любимый мой. Я с тобой, — невольно шептала Урсула, не замечая ни рук главаря, удерживающих её, ни других людей на поляне.

Всем сердцем она стремилась к мужу. Невыносимо было смотреть, не иметь возможности бороться вместе с ним. Фин одной рукой пытался душить потерявшего силы лорда, прижимал его к камню. Дагдар вцепился пальцами в кисть второй руки врага, чтобы заставить выронить оружие.

Ула кусала губы. Помощники, она и Дар долго ползли по стокам, плыли против течения и бродили по лесу. Свежий и отдохнувший Фин имел явные преимущества перед Дагдаром. С перекошенным лицом сын советника продолжал давить на горло хрипящего Дара. Но, несмотря на это, лорд сопротивлялся. Собрав все силы, он оттолкнул Личварда, разыскивая взглядом оружие, взгляд на миг задержался на лице Улы. Медленно-медленно Фин отвёл руку, снова нависая над врагом. Одно движение. Молниеносное, как бросок ядовитого гада.

Урсула зажмурилась, услышав сдержанный стон Дагдара. Сделалось темно и спокойно. Она должна быть сильной, но наблюдать, как родное тело выгнулось на алтаре, оказалось так больно и так… неправильно. Охвативший её озноб заморозил сердце. В лесу наступало утро. Луна погасла, растворившись в сером, будто глаза эрггла, небе.

79

Уле показалось, что всё вокруг остановилось, застыло вместе с её сердцем, похолодели кончики пальцев на ногах и руках. Фин, склонившийся над телом её мужа, двигался необычно медленно, тягуче, точно наслаждаясь каждым мгновением, забирая себе тепло и человеческий дух. Он разогнулся, отступая, и с улыбкой обернулся к леди Скоггард.

— Вставай, — прошептали непослушные губы Улы. — Поднимайся, родной мой. Ты сильный. Вставай же! — Она перестала ощущать землю под ногами.

Дагдар неподвижно лежал на сером камне. Рука с тонкими пальцами свесилась вниз, и Ула зачарованно наблюдала, как капля за каплей по ней стекает кровь, падая в мёртвую почву Ведьзмарского леса. В следующий миг она обнаружила себя согнувшейся пополам в тисках главаря копателей. Точно тонкая и хрупкая веточка сломалась в грубых руках. Из открытого рта Урсулы не вылетело и звука, только боль заполнила нутро. Боль жгла и вонзала острые зубы в плоть, рвала на части, словно выдёргивая душу из тела. Боль закаляла отточенный клинок воли. И Ула очнулась. После осознания она с силой кинулась к ритуальному кругу, видя лишь одно — вытянувшегося с запрокинутой головой мужа.

— Отпусти её, —