Оказалось, что расистские чувства к этому времени начали постепенно развеиваться, хотя и далеко не быстрыми темпами. Так или иначе, в Литл-Роке было установлено совместное обучение белых и черных. А вслед за этим подобная практика стала вводиться и в других населенных пунктах Юга. Правда, губернатор Фобес пытался сопротивляться, даже закрыл в следующем году центральную среднюю школу в Литл-Роке, но это решение было вскоре отменено, и осенью совместные занятия белых и черных учеников в ней возобновились.

Это было серьезное достижение не только для Литл-Рока и Арканзаса, но для всего Юга, и определенную роль, которую, конечно, не следует преувеличивать, сыграло решение Эйзенхауэра ввести в действие федеральные войска.

Столкновения на расовой почве, связанные с интеграцией учебных заведений, произошли также в Новом Орлеане 14 ноября 1960 года, на самом закате президентской карьеры Эйзенхауэра, когда четыре чернокожие девочки поступили в начальную школу, где ранее учились только белые. Шестилетнюю Руби Бриджес, идущую в школу в сопровождении судебных приставов-«маршалов», запечатлел на картине известный американский художник Норман Роквелл. На стене позади девочки видны надписи «ККК» (ку-клукс-клан) и унизительное название чернокожих: «nigger».

В этих условиях организация М.Л. Кинга в конце пятидесятых годов развернула деятельность по всей территории США. В 1958 и 1959 годах были проведены марши негритянской молодежи и сочувствовавших им белых активистов на Вашингтон с участием около сорока тысяч человек.

Борьба за гражданские права приняла новые формы в 1960 году. 1 февраля четверо чернокожих студентов уселись на места, предназначенные для белых, в закусочной универмага компании Вулворт в городе Гринборо (штат Северная Каролина). Применив силу, их заставили покинуть помещение. Но на следующий день их примеру последовали десятки студентов, а затем движение перекинулось на другие города Юга. Это было начало волны сидячих забастовок, как их неверно стали называть (в данном случае о прекращении работы речь не шла). Негритянские активисты входили в заведения сферы обслуживания, предназначенные для белых, и требовали, чтобы им подали еду, дали примерить одежду, выдали библиотечную книгу и т. д. В подавляющем большинстве случаев такие требования игнорировались, но работа ресторанов, кафетериев, магазинов, библиотек нарушалась, владельцы терпели убытки. К концу марта движением было охвачено более пятидесяти городов.

К протестующим чернокожим присоединялось всё больше белых — студентов и других активистов. В апреле 1960 года был образован Студенческий координационный комитет ненасильственных действий. Неофициальным лидером своего движения студенты избрали М.Л. Кинга. Были разработаны специальные правила поведения участников студенческого движения за десегрегацию, в которых указывалось, что необходимо руководствоваться заветами Христа, Махатмы Ганди и учением Кинга о ненасилии и любви к ближнему: не отвечать на оскорбления, в закусочных сидеть лицом к стойке, вести себя так, чтобы всем были очевидны мирные намерения участников акции. Несколько раз Студенческий комитет ненасильственных действий обращался с жалобами в федеральные суды, и в каждом случае решения принимались в его пользу.

Эйзенхауэр официально не одобрял такого рода выступления, несколько раз заявлял о необходимости учитывать традиции Юга. Но поддержка им решения Верховного суда о десегрегации школ, выступление с инициативой принятия закона о гражданских правах, хотя и ограниченного, но вводившего определенные правовые нормы в пользу черного населения, посылка регулярных войск для подавления расистского бунта в Литл-Роке являлись своеобразным индикатором для судебных инстанций. Они учитывали мнение президента, что расовая проблема не может быть решена только законом, что необходимо постепенное изменение традиций, культуры, психологии. Немалая роль в этом принадлежала судам. Да и власти южных штатов постепенно убеждались, что расовая ненависть в середине XX века неконструктивна, что необходимо идти на уступки во имя сохранения гражданского мира и спокойствия. К началу 1960-х годов значительная часть заведений общественного пользования в южных штатах была десегрегирована.

Это, однако, не удовлетворяло организаторов движения. В марте 1960 года одна из негритянских организаций — созданный еще в 1942 году Конгресс расового равенства — выступила с инициативой проведения рейдов свободы с целью завершения процесса интеграции на общественном транспорте. (Впрочем, практически эти рейды начались в 1961 году, уже при новом президенте США.)

Полное преодоление расовой дискриминации и сегрегации было еще впереди. При Эйзенхауэре в этом деле были сделаны первые робкие шаги. Когда осенью 1960 года М.Л. Кинг был арестован в «белом» ресторане и приговорен к исправительным работам, Эйзенхауэр, уже являвшийся «хромой уткой» (президентом накануне ухода с должности), воздержался от вмешательства. Чернокожие американцы были возмущены. Демократ Джон Кеннеди, боровшийся за президентский пост, позвонил жене Кинга, чтобы выразить ей сочувствие, а избирательный штаб демократов помог освобождению черного лидера.

Неудивительно, что немало негров на президентских выборах голосовали за Кеннеди — они полагали, что новый президент внесет в Конгресс более эффективные антирасистские законопроекты.

Президентство Эйзенхауэра прошло относительно спокойно — расовых бунтов на его протяжении не было. Парадоксально, но в годы власти Кеннеди, который занимал значительно более радикальные позиции в отношении темпов десегрегации, волнения на расовой почве вспыхнули с новой силой, видимо, как раз потому, что меры по реализации гражданского равноправия принимались значительно более энергично.

Эйзенхауэр всё чаще задумывался о том времени, когда он покинет президентский пост. Он был первым американским президентом, власть которого была законодательно ограничена двумя сроками: в 1947 году Конгресс утвердил соответствующую 22-ю поправку к Конституции США, предложенную Трумэном, а в 1951-м, после ратификации большинством штатов, она вступила в силу.

Двадцатого января 1961 года предстояло передать Белый дом новому хозяину. Дуайт надеялся, что им станет Ричард Никсон, к которому в конце своего президентства он стал относиться несколько теплее, несмотря на то, что по-прежнему считал его недостаточно зрелым политиком. Во всяком случае, Никсон был ему верен и всегда исполнял порученное в соответствии с инструкциями, хотя нередко проявлял несвойственную его шефу категоричность.

Дуайт обсуждал с близкими, как оформить свой уход: то ли получать пенсию отставного президента (25 тысяч долларов в год плюс 50 тысяч единовременного выходного пособия), то ли возвратить чин полного генерала в отставке, которому полагалась такая же пенсия, но к тому же 50 тысяч долларов в год на содержание офиса, а также прикреплялись адъютант и два ординарца-сержанта. Он принял рациональное решение возвратиться в армию в качестве отставного генерала со всеми полагающимися материальными благами. Опасения, что его президентство забудется, были, скорее всего, лицемерными, ибо всему миру было ясно, что Эйзенхауэр войдет в историю как один из выдающихся государственных руководителей США.