Его выдал страх.

В Берлин должен был прибыть отставной генерал, чтобы помочь вернуть мужество жителям Западного Берлина.

Аэропорт Темпельхоф, Западный Берлин

Вторник, 19 сентября 1961 года

Триумфальное возвращение генерала Люсиуса Д. Клея пришлось на жаркий и солнечный сентябрьский день – нехарактерная погода для этого времени года.

Бесчисленные берлинские уличные кафе, которые обычно уже закрывали в это время, опять заполнили своими столиками тротуары. Берлинский зоопарк сообщил о рекордном количестве посетителей. Парусные лодки, подгоняемые слабым ветерком, скользили по озеру Ванзее, вдоль реки Хафель и по Грибницкому каналу. Военные годы, разделение города и теперь стена только усилили желание берлинцев наслаждаться каждым счастливым моментом.

Но, вообще-то говоря, приподнятое настроение Западного Берлина объяснялось скорее появлением генерала Клея, а не хорошей погодой. Жители сочли решение президента Кеннеди назначить Клея своим «личным представителем» в их городе убедительным доказательством того, что Америка по-прежнему полна решимости защищать свободу Западного Берлина. Берлинцы сделали вывод, что такой человек, как Клей, никогда бы не согласился на эту работу, если бы не был уверен, что Кеннеди действительно готов противостоять Советам.

В 1948 году Клей, военный губернатор американской зоны в Германии, стал немецким народным героем за организацию и осуществление, вместе с британцами, воздушного моста, который спас жителей Западного Берлина от выбора между голодной смертью и властью коммунистов. Его трехсотдвадцатичетырехдневная операция имела особое значение еще и потому, что прошло всего три года с тех пор, как Соединенные Штаты и их союзники одержали победу над нацистской Германией. В то время еще не было полной уверенности в том, станут ли американцы рисковать своими жизнями и богатством ради безопасности в Европе, не говоря уже о половине бывшей гитлеровской столицы, незащищенном острове, окруженном со всех сторон коммунистической территорией.

Берлинцы до сих пор с удовольствием вспоминали «конфетные бомбардировщики» Клея. В истории крайне редки случаи такого опасного и успешного предприятия по оказанию гуманитарной помощи побежденному противнику. Отцы города назвали один из самых широких и длинных городских бульваров именем человека, совершившего этот подвиг, – Клей-аллее в районе Далем.

Уверенность Клея в необходимости защищать свободу Западного Берлина основывалась на убеждении, о чем он сообщил вышестоящим начальникам, что для поддержания репутации Америки нет более важного места на планете. «Мы потеряли Чехословакию. Мы потеряли Финляндию. Норвегия под угрозой. Когда Берлин падет, следующей будет Западная Германия… Если мы намереваемся… уберечь Европу от коммунизма, мы не должны сходить с места… Если Америка этого не понимает, если еще не знает, что жребий брошен, то коммунизм будет не остановить. Я полагаю, что мы должны стоять намертво, как того требует демократическое будущее».

Во всем этом был только один изъян: побуждения Клея согласиться занять новую должность были более благородными, чем причины, по которым Кеннеди предложил ему эту должность.

Для Клея это был шанс вернуться на основное поле боя холодной войны в очередной исторический момент, когда его действия опять могли стать решающими. Для Кеннеди отправка Клея в Берлин больше имела отношение к внутренней политике и поддержанию репутации.

Назначение Клея могло помочь в нейтрализации консервативных критиков Кеннеди, поскольку отставной генерал был не только героем Берлина, но и американцем и республиканцем. Клей сыграл важную роль в том, что Эйзенхауэр согласился баллотироваться на пост президента, а затем принимал активное участие в его избирательной кампании. Кроме того, удержание Клея «под боком» минимизировало опасность язвительной критики с его стороны в адрес президента.

Нерешительность Кеннеди в отношении того, сколько власти он может дать Клею в Берлине, подчеркнула его двойственное отношение к тому, как лучше всего противостоять Хрущеву. Хотя Кеннеди сделал Клея единственным американцем в Берлине, имевшим прямую линию связи с президентом, он, однако, не был наделен никакими реальными полномочиями.

Кеннеди даже написал Клею письмо с инструкциями, существенно сузив широкие полномочия, которые первоначально предоставил генералу, чтобы он «целиком и полностью отвечал за все решения по Берлину». Президент принес Клею извинения за внесенные изменения: «Я сожалею относительно этого письма, мне не нравятся внесенные изменения, я был за первоначальный вариант, но это мнение Государственного департамента».

Клею ничего не оставалось, как согласиться, поскольку он уже ушел с хорошо оплачиваемой работы в качестве главы «Континентал Кэнкомпани» (компания по производству металлических контейнеров). Этот преданный солдат ответил президенту: «Поскольку ситуация в Берлине будет только осложняться, не имеет значения, каким образом действовать… если для вас проще так, как вы написали в письме, то меня это устраивает». Они договорились, что Клей будет звонить президенту по всем важным вопросам.

Кеннеди опять старался устроиться с возможным комфортом в преддверии ухудшения и без того тяжелой ситуации. Он все больше боялся, что Хрущев может загнать его в такое положение, при котором он будет вынужден защищать Берлин с помощью ядерного оружия, но ни при каких обстоятельствах и ни в каком случае он не был готов развязать ядерную войну. Кеннеди не имел понятия, какую роль будет играть Клей в процессе принятия решений.

Трудное положение, в котором находился Кеннеди, никак не отразилось на его популярности. Согласно опросу общественного мнения, проведенному институтом Гэллапа [83], большинство американцев считали, что серия неудач в 1961 году не связана с плохим президентским руководством.