– По какой службе?

– По разведывательной, вот по какой, – ответил он. – Как только там узнали, что мы родственники, меня послали сюда немедленно.

– А зачем им понадобился Уотерхаус?

– Хм… только между нами. Уотерхаус работал на нас, и есть подозрение, что его из-за этого убрали. Такое маловероятно, но все равно надо проверить. Вот меня за этим и послали.

До меня начало медленно доходить.

– Так ты служишь в военной разведке? И Джон, значит, там же. И чем он занимался? Шпионил?

– Нет, нет, – проворчал Алек. – Никаких дешевых триллеров. Уотерхаус просто помогал нам иногда. Кстати, этим занимаются десятки видных людей. Ты бы удивился, если бы я назвал фамилии. Уотерхаус был нам чертовски полезен, когда работал на Востоке. Но там не было ничего, за что его могли убрать. И все же в его в доме жила немка. Девушка по фамилии Бергман.

– Да. Но какое отношение могло иметь к его смерти это совершенно безобидное дружелюбное существо?

– Вот как? К твоему сведению, это безобидное дружелюбное существо бежало из нашей страны с помощью германских агентов. Им срочно понадобилось забрать ее отсюда.

– Почему?

– Вот это я и хотел бы знать. У тебя есть соображения?

– Никаких. Но Джона отравила не она, я в этом уверен.

– Хм… тогда жена?

– Нет, – ответил я с не меньшей горячностью.

– А кто?

– Наши все просто в замешательстве. Я думаю, что яд он принял сам, случайно. Только не спрашивай как, потому что это невозможно представить.

– В нашей жизни все возможно, – сухо заметил Алек. – А как насчет его девушки из Торминстера?

– Какой девушки?

– Ты что, не знаешь, что у него в Торминстере была девушка? Надо же, какие вы здесь в провинции нелюбопытные. Я думал, что у вас тут о ней все знают. Но девушка эта тоже совершенно безвредная. Так по крайней мере думают в Скотленд-Ярде.

– Это они ее раскопали? Так скоро?

– Да. Толковые ребята эти Вентворт и Даггерс. Кстати, забавно, что этот старикашка адвокат не упомянул об оставленном ей наследстве.

– Джон ей что-то завещал?

– Да, – ответил Алекс. – Он вообще оказался не так прост, твой Джон, как вы все думали.

– Что это значит? – спросил я.

Алек мотнул головой.

– Не имею права говорить. Но не беспокойся, завтра все узнаешь.

– На коронерском суде?

– Именно там. Но никому никаких намеков, Дуглас, понял? – Неожиданно Алек широко улыбнулся. – Завтра вообще будет много сюрпризов. Особенно для коронера.

Спать я лег в тот вечер поздно. Алек продержал меня с разговорами до двух ночи, и к тому времени, когда мы закончили, он получил полное представление об Уотерхаусе и его доме. А вот я не узнал ничего нового, кроме наличия в Торминстере некой девушки и интересного факта, что Джон работал на военную разведку.

Когда мы на следующее утро заняли свои места в школьном актовом зале, я немного клевал носом. Из дремоты меня вывел голос коронера.

– Мистер Сьюэлл, пожалуйста, пройдите на место свидетеля. У нас есть несколько вопросов, которые вы могли бы прояснить, пока мы ждем известий о результатах анализа лекарства. – Он быстро развернул бумаги. – Вы занимаетесь садоводством, мистер Сьюэлл, не так ли? И конечно, используете разнообразные опрыскиватели для фруктовых деревьев.

– Да.

– В некоторых составах присутствует мышьяк?

– Да, – согласился я.

– В таком случае он есть у вас в запасах?

– Да, но…

– Что?

– Не чистый мышьяк, – пояснил я. – Дело в том, что растворы для опрыскивания я покупаю готовыми. А там, кроме мышьяка, содержатся и другие ингредиенты.

– И что это такое?

– Ну, например, лайм, – ответил я, пытаясь вспомнить, что еще входит в стандартный раствор для опрыскивания с мышьяком. – Сера. И наверное, красная медь в той или иной форме.

– Выходит, эти растворы высокотоксичные?

– Конечно.

– И если, к примеру, ими кто-то отравится, то это будет от мышьяка?

– Наверное.

– Проводил ли мистер Уотерхаус эксперименты с опрыскиванием фруктовых деревьев?

– Проводил. Он говорил мне об этом. Но…

– Что?

– Я не знаю, экспериментировал ли он с растворами, содержащими мышьяк. Я полагал, что у него были обычные дегтярно-масляные дистилляты для зимнего опрыскивания.

– Но возможно, были и с мышьяком?

– Возможно, – допустил я.

– И еще вопрос, мистер Сьюэлл. Когда вы узнали о том, что мистер Уотерхаус умер от отравления мышьяком, вы проверили у себя запасы растворов для опрыскивания, содержащих этот ингредиент?

– Нет.

– Почему?

– Потому что это бесполезно.

– Как так?

– Растворы для опрыскивания хранятся в бочках по пять галлонов[26]. Заканчивая опрыскивание, я имею ясное представление о количестве оставшегося раствора, но там, наверное, очень много смертельных доз.

– То есть вы полагаете, что даже небольшое количество осадка, оставшегося в кажущейся пустой бочке, может содержать смертельную дозу?

– Наверное.

– И куда вы деваете пустые бочки, мистер Сьюэлл?

– Как когда. Иногда обрезаю верх и использую их как емкости, а иногда выбрасываю на свалку.

– И что, без всяких предосторожностей, хотя там содержался мышьяк?

– Да.

Коронер вздохнул, как будто удивляясь, почему при такой беспечности все жители Аннипенни до сих не отправились на тот свет.

Когда я вернулся на свое место, сидевший рядом Алек улыбнулся.

Следом вызвали по очереди двоих местных жителей, которые работали у Джона на стройке, и сразу стало ясно, откуда детективам из Скотленд-Ярда известно о визите Джона к нам в то утро. Они рассказали об этом.

Коронер тут же всполошился и вызвал Френсис для объяснений.

Она подтвердила, что мистер Уотерхаус действительно общался с ней в то утро. Извинилась по поводу забывчивости. Говорила Френсис спокойно и уважительно, и коронер постепенно смягчился. В этот момент только что прибывший человек начал ему что-то шептать. Я автоматически посмотрел на сидевшего неподалеку Гарольда.

Тот встрепенулся.

– Представитель страховой компании. Им, естественно, нужен вердикт, что это было самоубийство. Тогда не надо будет выплачивать страховку. Наверное, подбивает на это коронера.