Обращение Шевченко к сюжету повести, после полугодового перерыва вслед за окончанием предыдущей повести «Близнецы», а также необычная продолжительность работы над «Художником» могут быть объяснены биографическими обстоятельствами. Торопливость, с какою поэт спешил закончить повесть «Близнецы», оказалась напрасной: в списки «политических преступников», подлежавших амнистии, Шевченко не попал; по рекомендации свыше, оренбургский генерал-губернатор В. А. Перовский отклонил производство Шевченко в унтер-офицеры, что само по себе было бы облегчением и могло дать ему возможность просить об увольнении в отставку. Безуспешными оказывались также попытки добиться перевода из Новопетровского укрепления куда-нибудь в другое место.

Конец 1855 — начало 1856 гг. прошли для поэта особенно тяжело и безотрадно; из скудной его переписки за это время видно, что он чувствовал себя совсем заброшенным. С особой настойчивостью возвращались его мысли к нелепости и неоправданности — даже с точки зрения царя и его присных — тяготевшего над ним запрещения «писать и рисовать».

Поэт неоднократно и в это время и позднее опровергал оскорбительную легенду, будто бы он, выкупленный из крепостной неволи на средства царского семейства, отплатил затем за оказанное ему благодеяние непристойными карикатурами на царя и царицу. И совершенно естественно и обоснованно желание поэта рассказать историю своего выкупа из крепостного состояния во всех подробностях как характерный эпизод эпохи и вместе с тем как красноречивое, убедительное опровержение преследовавшей его подлой сплетни. Совершенно естественным также было обращение к этому сюжету именно в начале 1856 г., когда клеветническая «легенда» особенно сказывалась на его судьбе.

Избранная поэтом беллетристическая форма изложения давала надежду обойти придирчивость цензуры и сделать всю историю достоянием широких масс читателей.

Существовала и еще одна причина, которая могла обусловить обращение Шевченко к сюжету «Художника». Смерть К. П. Брюллова (23 июня 1852 г.) с особенной силой выдвинула вопрос об уяснении его значения для русского искусства. Вопрос этот был поставлен в известной статье В. В. Стасова «Последние дни К. П. Брюллова и оставшиеся в Риме после него произведения» («Отечественные записки», 1852, т. LXXXIV) и затем подхвачен многими журналами и газетами, в частности «Русским инвалидом», являвшимся одним из источников ознакомления ссыльного солдата Шевченко с текущей жизнью.

Упоминания о Брюллове становятся особенно содержательными и многочисленными после смерти Николая I, люто ненавидевшего художника и не пытавшегося свою ненависть скрывать. Шевченко сознавал лежавшую на нем обязанность поделиться тем, что знал о художнике он, один из самых близких учеников Брюллова.

Повесть в очень многом автобиографична. Она передает общий ход событий, дает точные и яркие портретные зарисовки, характеристики отдельных событий жизни поэта и окружающих его лиц.

Вместе с тем это произведение художественное, к которому нельзя подходить только с меркой документальной правдивости. Как установлено в настоящее время, в ряде случаев Шевченко неточно датирует события.

Так, первое знакомство с И. М. Сошенко (от лица которого ведется рассказ) — с «оборвышем» Шевченко, очевидно, произошло не в 1836 г., как предполагали биографы, а летом 1835 г.— 4 октября 1835 г. Комитет Общества поощрения художеств уже рассматривал рисунки «постороннего ученика Шевченко», «нашел оные заслуживающими похвалы и положил иметь его в виду на будущее время». Документы Общества устанавливают также дату болезни героя повести (молодого Шевченко); в повести весна 1838 г., в действительности за год перед тем, весною 1837 г. (30 мая), Шевченко получил из Общества 50 рублей «на лекарства».

В некоторых случаях неточности эти объясняются забвением отдельных дат и фактов. Однако другие, следует думать, преднамеренны— в результате стремления автора сжать хронологически события в интересах композиции повествования. В чисто беллетристических целях автор ввел в повесть сюжетную любовную интригу, впрочем также документальную в ряде подробностей.

Стр. 139. Великий Торвальдсен — датский скульптор Бертель Торвальдсен (1770—1844).

Поприще начал растиранием охры и мумии — см. «Автобиография», т. 5 наст. изд.

Целая толпа знаменитых художников.— Шевченко упоминает голландских художников: братьев ван-Остаде, Адриана (1610— 1684) и Исаака (1621—1649), Клааса Берхема (1620—1683). Давида Тенирса-Младшего (1610—1690), Петера Пауля Рубенса (1577—1640), Антони ван-Дейка (1599—1641).

Разверните Вазари — то есть обширный труд итальянского художника Джорджо Вазари (1511—1574) — «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, скульпторов и архитекторов» (1550). Чтение Вазари на занятиях с К. Брюлловым, было одним из основных источников ознакомления молодого Шевченко с историей искусства.

Еретического учения Виклефа и Гуса.— Шевченко иронически называет «еретическими» (с точки зрения католической церкви) учения английского религиозного реформатора Джона Уиклифа (1320—1384) и Яна Гуса (1369—1415), страстного борца с католической реакцией в Чехии (см. т. 1 наст. изд., примеч. к поэме «Еретик»), В этой же связи ниже упоминается «неустрашимый доминиканец», немецкий церковный реформатор Мартин Лютер (1483— 1546).

Когда Лев X и Леон II... сыпали золото — имеются в виду римские папы начала XVI столетия Лев X (1513—1521) и Юлий II (1503—1513), тратившие громадные доходы церкви на дворцы и церкви, статуи и картины. Ниже упоминаются итальянские художники Антонио Аллегри Корреджо (1489—1534) и Доменикино Цампиери (1581—1641).

Стр. 140. Я часто любовался пейзажами Щедрина — пейзажист Сильвестр Феодосиевич Щедрин (1791—1830); его картина «Портичи перед закатом солнца» — в Русском музее, Ленинград.

Стр. 141. Не останавливался ни в одной аллее, украшенной мраморными статуями.— Вскоре после основания Петербурга за границей стали закупать мраморные статуи для Летнего сада и других парков и дворцов. Авторами большинства приобретенных скульптур были известные в начале XVIII в. итальянские мастера. Упоминаемая далее статуя Сатурна, работы скульптора Ф. Кабианка. Сатурн — бог времени в древнеримской мифологии. По преданию, он поглощал своих детей, так как опасался, что они могут уничтожить его. Резко отрицательное суждение Шевченко о статуях Летнего сада объясняется в большой мере их условным характером, с подчеркнутой символикой, довольно примитивного свойства.

Любовался прекрасною гранитною вазою.— Ваза из эльфдальского порфира была установлена в Летнем саду перед прудом в 1839 г., то есть после событий, описанных в повести. Михайловский замок построен в 1799—1800 гг. архитектором Бренна по проекту В. В. Баженова для Павла I.

Мальчик лет четырнадцати или пятнадцати.— Из чисто художественных соображений Шевченко преуменьшил возраст героя повести: в действительности во время встречи Шевченко с художником И. М. Сошенко, от лица которого ведется рассказ, будущему поэту был уже 21 год. Испуг героя при появлении незнакомого человека объяснялся тем, что, согласно указу Николая I 1827 г., «простой народ» в Летний сад не допускался.

У комнатного живописца Ширяева.— Старые биографы Шевченко изображали Ширяева полуграмотным маляром, грубо и невежественно тормозившим развитие своего ученика. Разыскания советских исследователей выявили, что Василий Григорьевич Ширяев, будучи человеком оборотистым, действительно не брезговал простыми