Во время свадьбы я думала, что не отказалась бы заниматься этим – просто в качестве хобби. Однако с течением времени зачастила на свадебные выставки, а потом вдруг обнаружила, что руковожу организацией свадьбы Кимберли и Кристиана.

Я продолжала работать в нью-йоркском отделении «Вэнс», потому что нужны были деньги. Хардин переехал в Нью-Йорк, и мы жили вместе. Я запретила ему оплачивать мои счета, пока разбиралась с тем, чем заниматься дальше. Конечно, я очень гордилась своим дипломом, но мне просто уже не хотелось работать в этой сфере. Моя любовь к чтению навечно останется неизменной – книги навсегда связаны с моей душой, но я просто передумала. Так уж вышло.

Хардин постоянно зудел по этому поводу, ведь я всегда была так уверена насчет выбора профессии. Но прошли годы, я выросла и поняла, что не имела ни малейшего представления, кто я такая, когда поступала в Центральный Вашингтонский университет. Разве можно ожидать от людей осознанного выбора в том, чем они будут заниматься до конца жизни, если их жизнь только начинается?

Лэндон уже определился с работой: учитель пятых классов в средней школе Бруклина. У Хардина, попавшего в список авторов бестселлеров «Нью-Йорк таймс» всего в двадцать пять лет, вышло уже четыре книги. Что до меня, то я все еще искала свой путь, но меня это вполне устраивало. Я не спешила, как раньше. Мне хотелось выждать и убедиться, что каждый выбор, который я делаю, ведет к счастью. Впервые в жизни я считала свое счастье важнее счастья других людей, и это было здорово.

Я разглядывала свое отражение в зеркале. За прошедшие четыре года мне часто казалось, что не удастся окончить учебу, но вот она я – выпускница университета. Хардин аплодировал, а мать плакала. Они даже сели вместе.

Мать зашла в ванную комнату и замерла рядом.

– Я так горжусь тобой, Тесса.

На ней было вечернее платье, не очень подходящее для церемонии вручения дипломов, но ей хотелось произвести впечатление, впрочем, как и всегда. Ее светлые волосы были завиты и идеально уложены, а ногти выкрашены в цвет моего выпускного наряда и шапочки. Это было уже чересчур, но она мною очень гордилась, и мне не хотелось портить ей настроение. Она воспитала меня так, чтобы я добилась в жизни того, чего не удалось ей, и теперь, будучи взрослой, я это поняла.

– Спасибо, – отозвалась я, когда она протянула мне свой блеск для губ. Я с радостью приняла его, хотя не собиралась поправлять макияж, да и необходимости в этом не было. Она осталась довольна, когда я не стала спорить.

– Хардин еще там? – спросила я. Блеск был слишком липким и, на мой вкус, чересчур темным, но я все равно улыбнулась.

– Он развлекает Дэвида. – Мать тоже улыбнулась, и на душе у меня стало теплее. Она пробежала пальцами по локонам. – Пригласил его на свое выступление на том благотворительном мероприятии.

– Это будет интересно.

Отношения между матерью и Хардином были уже не такими напряженными, как раньше. Хардин никогда не станет ее любимчиком, но за прошедшие годы он заслужил ее уважение, чему раньше я бы ни за что не поверила.

Я тоже научилась заново уважать Хардина Скотта. Больно оглядываться на последние четыре года моей жизни и вспоминать, каким он был раньше. Я тоже не была идеальной, но он так крепко держался за свое прошлое, что сломил меня. Он совершал ошибки – огромные и разрушительные, – но заплатил за них сполна. Он никогда не будет самым спокойным, приятным и дружелюбным человеком на свете, но он мой. И всегда был моим.

Когда я переехала в Нью-Йорк с Лэндоном, мне нужно было побыть на расстоянии от Хардина. Мы виделись «время от времени», если вообще можно так про нас выразиться. Он не настаивал, чтобы я переехала в Чикаго, а я не просила его перебраться в Нью-Йорк. Только где-то через год после свадьбы Лэндона он наконец переехал. До этого мы поддерживали отношения, навещая друг к друга при первой возможности, – Хардин делал это чаще, чем я. Внезапные «рабочие поездки», требующие его присутствия в Нью-Йорке, всегда вызывали у меня подозрения, но я была страшно счастлива, когда он наведывался, и каждый раз не хотела его отпускать.

Мы сняли скромную квартиру в Бруклине. Несмотря на его огромные заработки, Хардин хотел поселиться в таком месте, за которое я тоже смогу платить. В промежутках между планированием свадеб и подготовкой к занятиям я работала в ресторане, и он почти не жаловался.

Мы до сих пор не поженились, и это сводило его с ума. Я по-прежнему колебалась. Да, я хотела стать его женой, но устала развешивать ярлыки на все подряд. Мои убеждения изменились, и ярлык брака был мне уже не нужен.

Словно прочитав мои мысли, мать наклонилась и поправила мое ожерелье.

– Вы уже назначили дату? – спросила она уже в третий раз за неделю.

Мне нравилось, когда мать, Дэвид и его дочка приезжали к нам в гости, но она сводила меня с ума своей новой навязчивой идеей – моей свадьбой. Вернее, ее отсутствием.

– Мама, – предостерегла я.

Я вытерпела ее нескончаемые попытки воспитывать меня и утром даже разрешила выбрать мне украшения, но по этому поводу развлечься за мой счет не получится.

Она примирительно подняла руки и улыбнулась:

– Ладно.

Она слишком быстро сдалась. Когда она поцеловала меня в щеку, я поняла, что здесь что-то нечисто, и вышла вслед за ней из ванной. Мое раздражение тут же улетучилось – я увидела Хардина, подпирающего стену. Он завязывал свои длинные волосы в хвост. Мне нравилось, когда у него были длинные волосы. При виде Хардина, занимающегося волосами, мать сморщила нос, и ее отвращение заставило меня по-детски рассмеяться.

– Я как раз спрашивала Тессу, не назначили ли вы дату свадьбы? – спросила она. Хардин обнял меня за талию и уткнулся лицом в шею. Я почувствовала его дыхание, когда он сдавленно фыркнул.

– Был бы рад вам ее сообщить, – проговорил он, подняв голову. – Но вы же знаете, какая она упрямая.

Мать согласно кивнула, а я ощутила раздражение и одновременно гордость за то, что эти двое объединились против меня.

– Знаю. Она переняла это у тебя, – подколола она Хардина.

Подошел Дэвид и поднес ее руку к губам.

– А ну-ка хватит. Она только что закончила университет, дайте ей хоть немного времени.

Я благодарно ему улыбнулась, а он подмигнул, снова целуя мамину руку. Он был с ней очень нежен, и я это ценила.

Еще два года спустя

Мы уже больше года пытались забеременеть. Тесса знала, что шансы невелики. Я понимал, что все было против нас, впрочем, как и всегда. Но мы все равно надеялись. Надеялись, следя за благоприятными для зачатия днями и сроками овуляции. Мы беспрерывно трахались, при каждом удобном случае неустанно занимались любовью. Она перепробовала самые смехотворные бабушкины советы, и я даже выпил какой-то горько-сладкий отвар с непонятными комками – Тесса клялась, что он помог мужу ее подруги.